В итоге все остались удовлетворены. Присяжные вынесли приговор: «Смерть в результате несчастного случая» – и разошлись по домам. Почти все мои жильцы добровольно пришли на следствие, чтобы поддержать меня. Пригласили и Луизу, конечно же. Она дала свои показания спокойно и без лишних эмоций, а мне показалось, что она даже помолодела, моя бедная любимая старая подруга.
Тем вечером она рано легла спать. Ей не хотелось разговаривать со мной, да и у меня не было желания беседовать с ней. Я понимала, какой это шок для Луизы, и хотела дать ей время преодолеть его, чтобы проснуться и почувствовать себя излечившейся, осознать, каково это: получить шанс начать жизнь сначала, без необходимости тащить на себе тяжкий груз, тянувший ее назад и на дно.
Сама же я настолько привыкла бесконечно повторять одну и ту же историю, что сама стала верить в ее истинность. Ведь моя фантазия оказалась столь простой, такой легкой для запоминания, какой она и бывает в реальной жизни. Именно это и произошло.
Я воспринимала теперь свою версию настолько правдоподобной, что всего через пару дней мне приходилось напрягать память, чтобы припомнить случившееся в действительности.
А люди оказались очень добры. Нам пришлось организовать сбор денег на похороны, но зато все получилось очень торжественно, и, стоя рядом с могилой Фрэнка, я от души желала ему покоя, которого он никогда не давал при жизни ни Луизе, ни мне.
На этом можно было бы и закончить мое повествование. Я постаралась навеки забыть правду, никогда не стала бы писать о ней, если бы не одна мысль, которая не дает мне покоя. Если бы не один жизненно важный факт, который я до самого последнего момента старалась не осознавать в полной мере.
Я пишу эти строки в тот день, когда Луизе нужно было отправляться в Манчестер. Город по-прежнему весь завешан афишами, предрекающими ее триумфальное возвращение на сцену. Но только ей больше не доведется раздвинуть серебристый занавес, послать воздушный поцелуй оркестру и спеть «Иона любит девушек в розовом». Ни в Манчестере и нигде больше.
В утро этого дня моя юная помощница по хозяйству постучала в шесть часов в мою дверь и сообщила, что по всему дому пахнет газом. Я даже не стала подниматься на чердак. Шестым чувством я предвидела, в чем причина.
Луизу нашел Латте Поллини. Она лежала, сунув голову в духовку газовой плиты, навечно заснув для всего мира.
Она, знаете ли, любила его. Я же никогда этого не осознавала. Или, вернее, не понимала, что это значит – любить по-настоящему. Как любила моя славная, милая, добрая девочка.
