Бланту такое отношение к себе откровенно понравилось, хотя с его губ не исчезала усмешка, а глаза лукаво поблескивали. Ему представлялось, что их отношения с бывшим коллегой складывались вполне удачно, полностью в его пользу. Но вот только рыблкой Блант никогда не занимался и уже не полюбит. Дай ему то, о чем он просит, и ему этого окажется достаточно.
С того дня десять фунтов в месяц превратились в четырнадцать. И снова уговор действовал без сучка и задоринки ровно шесть месяцев. А затем Блант позвонил с просьбой о новой встрече. И с этого телефонного звонка у Хэслара начались настоящие неприятности. У него снова попросили относительно небольшую сумму – двадцать фунтов, чтобы взять напрокат машину и съездить в Корнуолл. Хэслар выдал деньги, но потом полушутя, полусерьезно сказал, что он не мешок, набитый деньгами, и Бланту не следует забывать: он может рассчитывать только на определенное ежемесячное пособие в пределах разумного. Тот в ответ рассмеялся и заявил, что двадцать фунтов – мелочь для столь богатого человека. Наверняка, ухмыльнулся он, старый дружище готов расстаться со многими сотнями фунтов, лишь бы сохранить себе нынешнюю спокойную жизнь.
Через четыре месяца последовало новое требование: четырнадцати фунтов в месяц слишком мало, нужно – двадцать. Это прозвучало не как вежливая просьба, а как ультиматум. Причем Блант не сделал себе даже труда объяснить необходимость увеличения выкупа. Просто бросил вскользь, что не может обходиться прежними деньгами.
Наконец Хэслар почувствовал настоятельную необходимость проявить твердость. И сделал это с тем результатом, какой мог предвидеть и даже предвидел заранее. Блант впервые показал свои волчьи зубы. Он попросту отмел все протесты Хэслара как совершенно несущественные. Его требования, категорично утверждал он, все еще имеют более чем скромный характер. Хранимая же им тайна стоила намного дороже тех денег, которые он до сих пор получил. Даже странно, что Хэслар не понимает таких простых вещей. Ведь вместо нищенских двухсот пятидесяти фунтов в год он, Блант, мог запросто потребовать пару тысяч. И он это сделает, если Хэслар начнет капризничать. Так как насчет двадцати фунтов в месяц? Или, быть может, лучше сразу назвать цифру двадцать пять?
Хэслар все больше ощущал себя связанным по рукам и ногам. Нет, выплаты Бланту отнюдь не разоряли его. Ему пришлось бы платить многократно больше, прежде чем это начало сказываться на его материальном положении. Но страх перед будущим нарастал гораздо быстрее. Блант, если разобраться, не был таким уж глубоким стариком. Он вполне мог прожить еще лет двадцать. И если его требования продолжат увеличиваться, а Хэслар теперь практически в этом не сомневался, то одному богу известно, чем все закончится.
