– Как я тебе и обещал, – прошептал я. – У него случился приступ. Это инсульт, который все ему предсказывали. Но он может оправиться и тогда станет опасен. Нам нужна гарантия, что он ничего больше не натворит. Принеси мне срочно третий ящичек с гвоздями из верстака в мастерской и тяжелый молоток.
Плохо соображая от испуга, жена все же исполнила мою просьбу. Когда она вернулась, майор по-прежнему не двигался, но тяжелое и медленное дыхание показывало: он еще жив.
– Что ты собираешься делать?
– Связать его веревками и прибить гвоздями к полу, пока ему не станет лучше, – ответил я. – А потом мы вызовем полицейского. С нас достаточно мерзких выходок этого ублюдка.
Из-под кресла я теперь вырвал часть крепившей обивку тесьмы. О да, я специально заготовил ее там в достаточном количестве. Мною и это было запланировано. Затем я перевернул все еще находившегося без сознания борова на спину и расставил его руки в стороны.
– Подай мне полосу тесьмы, – попросил я. – А теперь молоток и гвозди.
Я крепко прибил тесьму к деревянным доскам пола, перетянув тушу майора в нескольких местах, но в особенности обратив внимание на положение рук и ног. Последней была зафиксирована голова. Когда я закончил, стало очевидно, что он не смог бы пошевелиться, даже если бы к нему полностью вернулась сила и способность ясно мыслить.
– Теперь от него не приходится больше ждать никаких подлостей, – сказал я.
Окончательно убедившись в прочности веревочных уз, испытав каждый кусок тесьмы по одному, я отвел жену в спальню и убедил лечь в кровать.
– Я вернусь к нему и дождусь, когда это животное очухается, а потом потолкую с ним по душам. На него нет смысла даже сердиться, потому что мы имеем дело с сумасшедшим, с больным и лишившимся рассудка человеком. Мне его искренне жаль. Но я не допущу, чтобы он снова попытался напасть на тебя в твоем же доме. Он получит урок примерного поведения и запомнит навсегда, ручаюсь.
Когда волнение жены улеглось, я сказал, что пойду и наведу порядок после ужина, помою посуду, не спуская при этом глаз с нашего гостя.
– С разлитой патокой тоже нужно что-то делать, – добавил я.
Оказавшись в гостиной, я действовал проворно и ловко. Взяв тряпку, стер разлившийся сироп. К счастью, большая его часть все же осталась в сосуде. Разумеется, я предпринял меры предосторожности, надев резиновые перчатки, чтобы не оставить предательских отпечатков своих пальцев на предметах, которых я касался. Затем я уже нарочно провел очень тонкую, не толще паутинки, дорожку из сиропа. Она пролегла от кирпичей позади камина до распростертого тела, прямо в гущу черной бороды майора, которую я немного распушил. Станет очевидным, что перед падением он ел пудинг. Моя жена была тому свидетелем. Рот мерзавца оказался широко открыт, как всегда, если он засыпал и начинал храпеть. С помощью ложки я вставил ему между зубов крепкую деревянную пробку от бутылки с уксусом для маринадов. Можно было даже увидеть, как его зубы впились в дерево. Поняв, что пробку не удастся вытолкнуть языком, я влил ему в глотку столовую ложку виски. Затем, пропитав пробку сиропом, я заставил ее провалиться ему сначала в рот, и далее в горло. Только в этот момент он внезапно вздрогнул, издал шумный вздох и очнулся, открыл глаза, глядя на меня в изумлении.
