Добавлю, что с той самой ночи, когда я твердо решил убить майора, мое отношение к нему резко изменилось. Я стал с ним необычайно добродушен и мил, чтобы он перестал держаться настороже. Мое поведение оказало нужное воздействие и на манеры жены, хотя ей не нравились его диктаторские замашки. Она делала все возможное, угождая майору, когда он приказывал принести то одно, то другое, словно был хозяином дома. Ей на самом деле казалось, будто я рад его присутствию у нас, а ради меня она готова была играть роль гостеприимной хозяйки. Его излишнее чревоугодие, необузданное пьянство и неумеренное курение – все списывалось на якобы перенесенную им малярию. Свой недуг он называл чарльстонской лихорадкой, если подобное заболевание вообще существовало в природе. Я же был на сто процентов убежден, что он никогда не болел ничем подобным. Это лишь точно отражало мерзкую особенность его натуры. Майору мало было простой малярии. Нет, его болезнь не могла носить столь приземленного и распространенного названия. Требовалось нечто более звучное.
Зная его слишком хорошо, я опасался, что он мог нарушить мои планы, сам даже не догадываясь об этом. И эта навязчивая мысль преследовала меня. Я боялся, что он начнет приставать к моей жене и тогда мне придется поссориться с ним и выставить его из дома еще до окончания всех приготовлений. В этом случае все пошло бы прахом. Но на первых порах он вполне довольствовался родственными отношениями, прилагая даже некоторые усилия, чтобы не шокировать ее своими вульгарностями. Мне было хорошо известно, что красота жены произвела на него большое впечатление, поскольку однажды он начал торопить меня поскорее собрать сумму, необходимую для приобретения его мифических акций. Когда же я объяснил ему, что семейная жизнь требует от хозяина дома аккуратного обращения с деньгами, майор признался, что так будет лучше для моей же счастливой супружеской жизни. Он посоветовал мне постараться как можно быстрее избавиться от него, поскольку готов всерьез влюбиться в свою хорошенькую кузину.
– А как ты прекрасно понимаешь, дружище, я умею управляться с женщинами, как никто другой, верно?
Мне пришлось скрыть ярость под маской легкомысленного отношения к его словам. Я сделал вид, что не воспринял их всерьез. Мы оба посмеялись, но он не преминул добавить:
– Я тебя предупредил. Не забудь об этом, когда станет уже слишком поздно.
Несколько недель он не делал ничего. Сидел в кресле у камина и следил за движениями моей жены глазами, которые всегда были слегка навыкате. Из-за неумеренного пьянства белки глаз налились кровью, сделав его похожим на мулата. Да и весь его облик вкупе с курчавыми черными волосами и бородой порой наводил меня на подозрение, что в нем имелась доля африканской крови.
