— Молчать всю дорогу я могла бы и у тебя за спиной на мотоцикле.
— А что ты хочешь мне сказать?
— Уэсли, ты же сам виноват, по крайней мере наполовину, — ты сказал, что мы поговорим. Ты мне в письме писал, что я что-то намудрила и лучше мы поговорим, когда ты приедешь.
— Мало ли что я пишу в письмах, всего не упомнишь.
— Ну, а я еще как помню. Я эти письма наизусть выучила, стараясь докопаться до смысла.
— Господи, Роза, да никакого такого смысла там не было. Просто писал, что при… — Они уже обогнули этот первый мысок, и лучи фар ровно стелились по дороге. Уэсли сказал: «Боже милостивый», а Розакок воскликнула: «Стоп!», потому что свет ударил прямо в оленя, который выскочил справа из леса, боком к машине, еще по-летнему рыжий, с жесткой, торчащей вверх щеткой белого хвоста, и, увидев их, он на долю секунды замер в прыжке, потом нагнул голову, извернулся, уже наполовину в воздухе, и скакнул обратно, в темноту, где он начал этот прыжок, а они не успели и слова сказать. Но едва он исчез (из виду, но не из их мыслей), треща ветками, словно целое стадо оленей, Уэсли остановил машину и сказал:
— Первый раз вижу такого, что на это решился.
— На что?
— Решился повести своих самок на водопой через дорогу. Еще ведь не поздно.
— Значит, это был самец?
— Ты что, не видела его рога?
— Наверно, видела, только он так быстро мелькнул. — Несколько секунд они сидели молча. Потом Уэсли протянул руку к зажиганию, и Розакок быстро, как пулемет, затараторила:
— Один раз я видела оленя, далеко за родником мистера Айзека, мы с Милдред были там девять лет назад. Может, это был тот самый, как думаешь?
— Навряд ли, — ответил он; машина не тронулась с места.
— А куда он хотел их вести — к роднику?
— Навряд ли, тот теперь засорен, но если пройти дальше — там много ручьев.
Это был самый мирный их разговор с прошлого июля. Розакок сочла это хорошим знаком и решила продолжать в том же духе.
— Как по-твоему, он опять попробует перевести их через дорогу?
— Думаю, да, если какое-то время не будет машин со светом. Сейчас он где-то там следит за нами, ждет, пока мы уедем.
— Жалко, мы не увидим, как они переходят дорогу, — сказала она.
— Здесь он, наверно, второй раз не пойдет, но мы можем подождать там, у тропинки к роднику, если у тебя есть время.
Она знала, что Мама и Майло сходят с ума от волнения, но ответила:
— Время есть. Завтра в девять утра на работу — вот и все мои дела.
Уэсли выключил фары, и, когда его глаза привыкли к темноте, он при тусклом лунном свете разглядел впереди заросшие колеи — здесь, бывало, мистер Айзек ездил к своему роднику. Он осторожно подвел к ним машину и развернулся лицом к дороге. Поставив машину на тормоза, он опустил ветровое стекло, оперся о баранку и прижал лоб к переднему стеклу, стараясь разглядеть деревья по ту сторону дороги и то, что в них притаилось.
