Он отошел на шаг, собираясь уходить, и Розакок понадеялась, что он наступит на шляпу, тогда можно с ним заговорить, но он перешагнул через нее и повернул к дороге. Рушилась последняя надежда; Розакок выскочила из-за кедра и сказала:
— Уэсли, что ты знаешь про этот родник?
Он схватился обеими руками за свой черный ремень — можно подумать, будто на случай подобной опасности у него за пояс заткнуты пистолеты, — и подтянул брюки.
— Знаю, что кто-то его взбаламутил черт-те как.
— Это я, — призналась она. — Я споласкивала ноги, когда ты сюда шел, только я не знала, что это ты. Я думала, ты уже на пикнике.
Он усмехнулся, бросил взгляд на родник и нахмурился. Она подошла к нему с туфлями в руке.
— Я не каждый день поднимаю муть в роднике, Уэсли. И не каждый день тащусь домой по пылище. — Она нагнулась за шляпой. Уэсли даже не шевельнулся. — Я смотрела на тебя из-за этого кедра и ждала, когда ты заметишь мою шляпу.
— Я не знал, что она твоя, — сказал он.
— Хорошо, что это не кроличий капкан, а то быть бы тебе без ноги. — Розакок водрузила шляпу на свою растрепанную голову. — Я напишу на ней крупными буквами свое имя, чтоб в другой раз ты меня узнал. — Затем она обтерла ступни ладонью и надела туфли.
— Поехали на пикник? — спросил Уэсли.
Она поглядела, где стоит солнце. Сейчас, должно быть, четвертый час.
— Я раздумала ехать, Уэсли. И кроме того, пока мы туда доберемся, все уже уйдут.
— Еще лучше, — сказал он. — Свободнее будет плавать. Но Майло мы там застанем, ты же знаешь, и твоя Мама обещала оставить мне курятины.
— Не могу же я такой чумазой туда явиться. Ты остановишься возле моего дома, и я переоденусь.
— Незачем, — сказал он. — Пока мы приедем, там все будут такие же чумазые. — Он взял ее за руку и зашагал к дороге. Когда они подошли к мотоциклу, Розакок не вытерпела:
— Ты мне так и не сказал, куда это ты вдруг сорвался, и не спросил, что я делала у родника.
— Я забыл дома одну вещь и поехал за ней, а ты сама сказала, что хотела остыть.
— Обычно я не тащусь по июльскому пеклу целую милю, чтобы обмакнуть ноги.
— Давай не будем трепаться, проедем двадцать миль, там сможешь обмакнуть все что хочешь.
— Я уже намакалась, спасибо. И потом, я сегодня уже переодевалась три раза, это четвертое платье; и не буду я его стаскивать, даже ради купания в реке Иордан.
— Ну, это всего-навсего озеро Мэсона, посидишь на бережку и посмотришь, как я ныряю по-флотски.
Он уже уселся на мотоцикл и ждал Розакок, но ей нужно было спросить еще кое о чем.
