Окончили молоть Абанкины уже под вечер. За это время Федор выспался как следует, вволю налазился по кустам в поисках прямых дубков и пакленок и, скучая, бродил взад-вперед по плотине, глядел, как в коловерте воды, в яме лилово отсвечивал закат. Степан сыпал в торбы овес, готовился перед отъездом покормить лошадей. Трофим курил, сидя на дышле. Феня хворостиной отгоняла свинью, не желавшую уходить от воза. Больше у мельницы никого не было. Федор свернул с плотины. Проходя мимо Степана, улыбнулся ему одними глазами, шепнул:
— Ну-к сходи на минутку в лес!
Тот откинул мешок и разогнулся. На грязном и потном лице его было удивление. Он хотел было что-то сказать, но Федор так выразительно сморщил переносье и крутнул головой, что Степан только пошевелил губами и облизал их. Торопясь, закончил дележку овса, накинул на лошадей торбы и захрустел ветками.
Услав Феню в мельницу — узнай-де, не скоро ли засыпать, — Федор вплотную подошел к Трофиму.
— Так говоришь, смолол? — снимая варежки, безразлично спросил он.
Тот, бросив окурок, поднял глаза — на выпуклом виске у Федора, повыше брови, билась синяя жилка — и в предчувствии неладного встал с дышла.
— Смолол. А что?
— Да так. Хорошо, мол… смолол пораньше… Раньше и дома будешь.
— Неплохо, верно.
— Вот я и говорю.
— Да…
— Кгым, кгым…
— Кха…
— Дай закурить. — Голос у Федора жесткий, глухой.
Трофим сунул руку в карман и, не спуская с Федора настороженного взгляда, подал кисет:
— Надо бы ехать, а то ночь заходит, — и покрутил папахой, ища работника.
— М-мда, ехать надо. Это правда… Спички есть? — И, как бы между прочим, тихо, сквозь зубы: — А за что ты на кулачках пинком меня лежачего ударил? Помнишь: в стенке, на масленицу.
Трофим ловил в кармане коробку спичек, но пальцы дрожали, и он никак не мог ее взять.
— Что ты?.. — он судорожно глотнул воздух. — Когда я тебя бил?
— Забыл? — прошипел Федор с присвистом. Злоба уже кипела в нем. — А я вот помню, хорошо помню. Да и ты не забыл, брешешь.
Мысленно в этот миг Федор допрашивал Трофима еще и по другому поводу: «А за что ты, гад, осмеял Надю — дегтем намазал ворота? Кто же, кроме тебя?.. Сам намазал иль подкупил кого — все равно. Ты думаешь, она полюбит тебя за это?.. А почему ты молол без очереди — заставил меня, гад, ехать ночью?»
Трофим вытер рукавом пот со лба и в насмешливой улыбке скривил губы:
— Должно, померещилось тебе. Аль, может, во сне увидел.
— Ах ты, шкет! — Федор оскалился. — Ты еще брехать мне будешь! — С зажатым в кулаке кисетом он отвел до предела руку и по своему обычаю тычком ударил Трофима в бок, чуть повыше пояса.
