— Работа у меня такая, проверять и подозревать. Но заехал не из-за твоих родственников. Просто заметил сломанный замок и решил убедиться, что все в порядке.
— Да, все нормально, — я улыбнулся. — Погнался с утра за енотом, поскользнулся и протаранил дверь плечом. Замок хлипкий, давно не меняли, вот и треснул.
— Что же, — Купер поправил пояс и спустился с крыльца. — В следующий раз будьте осторожны, бегая за енотами. Удачного дня.
— Спасибо. Вам тоже.
Как только полицейский сел в патрульную машину и укатил прочь, я вбежал в дом, привалился вспотевшей спиной к двери и закрыл глаза.
— Ну как? — встревожено спросил крепыш.
— Чуть не попались. Но вроде пронесло.
— Вроде?!
— Вроде! Если завтра тебя повяжут вояки, не обижайся. Предупреждал, во что можешь вляпаться.
Друг хмыкнул:
— Чел, Джон Стейр заднюю не включает. Понял?
И протянул кулак.
— Один за всех…
Я шумно выдохнул и стукнул по нему своим.
— И все за одного.
— Бригада!
— Это не оттуда…
— Да и пофиг.
В дверь снова постучали, а я чуть не словил инфаркт. Резко развернувшись, прильнул к глазку, ожидая увидеть группу захвата, но на крыльце всего лишь мялся курьер — улыбчивый мексиканец с тонкими усиками и в фирменной красной кепке.
— Привет, Санчес! — столь радостно произнес я, будто паренек принес не пакет с едой, а весть о присвоении мне Нобелевской премии.
— Ола, Макс! С тебя двести пятьдесят баксов.
Рассчитался, выслушал пожелание приятного аппетита от Санчеса лично и всего персонала закусочной, пообещал обязательно заказывать у них еще, и с легким головокружением потопал на кухню. Швырнул горячий исходящий ароматным паром пакет на стол и достал первый чизбургер.
— Тарелок бы. Вон там, в шкафу.
Джон кивнул:
— Сейчас принесу.
Но не успел он и шагу ступить, как дверцы сами собой отворились, а посуда поплыла по воздуху, ловко облетая крепыша и приземляясь на столешницу как истребители на палубу авианосца, а потом сразу же взлетая. Ошарашенный приятель достал из кармана смартфон и попытался включить камеру. Пришлось громко шикнуть и погрозить ему пальцем.
— Три человека, — едва слышно бормотала Чарли, расставив руки в стороны и глядя сквозь мельтешащий перед лицом фарфор. — Три тарелки. Три стула. Один стол. Занавески. Окно. Улица.
— О чем она? — прошептал Джон.
— Чарли кушать! — взвизгнула девушка, и тарелки вдребезги разбились об пол. Пилоты не успели катапультироваться, не выжил никто.
— Теперь убери это, — буркнул я. — Магией своей или по старинке — веником, без разницы.
