Профессор не отошел от своих принципов и первое что сделал, накормил и напоил всех своих гостей, а их собралось неожиданно много. Анна даже испугалась, что под гипнозом она может вспомнить то, что совершенно не обязательно слышать всем этим чужим людям?
Милые улыбки дам при знакомствах и сдержанное узнавание, комплементы от мужчин, заглядывающих в декольте, все это было давно знакомо, и набило оскомину, тем более, что Анну уже давно не интересовали и не занимали подобные развлечения. Она скромно не включалась в общие разговоры, стараясь дождаться времени, когда прибудет ожидаемый всеми контактор.
Наконец-то к ней подошла со спины бонна Мария и позвала незаметно за собой. Они прошли по коридору, и попали в кабинет.
Кабинет оказался большим и старомодным, как и могла предполагать Анна. Старинная, дубовая мебель, большой письменный стол со множеством ящиков, украшенных резьбой, мягкие, бархатные кресла, такие же бархатные шторы с маркизами в тон, с ламбрекенами, оформленными шелковыми кистями по краю, подхваченные толстыми, золочеными веревками, толщиной в канат, с огромными, до пола, кистями же, этажерки, заставленные милыми, коллекционными безделушками и коллекционные часы всех возможных конфигураций. Напольные, настенные, для камина, для этажерок, для резных тумбочек и подставок, украшали кабинет сверх всякой меры. Оказалось, что они еще и били на всевозможные лады!
Гипнотизера звали Хайнцем, он оказался человеком неопределенного, но пожилого возраста с приятным баритоном, окладистой, седой бородкой под старомодного писателя с такими же мягкими, и вкрадчивыми манерами. Если бы в один глаз можно было вставить монокль, он запросто потянул бы на какого-нибудь знаменитого писателя прошлого века, например Антона Чехова. Говорил он тихо, но веско, поэтому прислушиваться не приходилось, но все равно часть слов Анна не понимала, потому что он оказался швейцарцем и акцент имел немецкий. Когда Анна поняла это, она тут же перешла на немецкий, и они наконец-то стали хорошо понимать друг друга.
Хайнц усадил Анну в отдельно стоящее посреди кабинета кресло, и она поняла, что в этом кресле побывало, как минимум, масса друзей профессора, потому что оно привычно и податливо приняло ее в свои мягкие объятия, и она в нем тут же утонула.
– Я бы хотел, чтобы вы закрыли глаза, представили что-то очень приятное и расслабились. Совсем расслабились. Вы когда-нибудь занимались йогой?
