Миссия внимательно осмотрел мешочек, потянул узел два-три раза, как бы пробуя его на прочность, а затем счастливо засмеялся, обнял Дерника за шею и поцеловал в щеку.
— Он хороший, — засмущался кузнец.
— У него совершенно чистая душа, — прибавила тетя Пол, склоняясь над спящим Белгаратом. — Он не различает добро и зло, поэтому все в мире для него хорошие.
— Интересно смотреть на мир такими вот глазами, — задумчиво произнесла Таиба, гладя улыбающегося ребенка. — Ни огорчения, ни страха, ни боли — одна лишь любовь ко всему, что видишь, так как веришь, что все кругом хорошо.
Релг, услыхав это, сердито взглянул на них. Беспокойное выражение, которое блуждало на его лице с момента освобождения рабыни, уступило место новому — исступлению, которое и прежде его не оставляло.
— Чудовищно! — задыхаясь, произнес он. Таиба резко обернулась, пылая негодованием.
— Что может быть чудовищного в счастье? — почти закричала она, обнимая мальчика одной рукой.
— Мы здесь не для того, чтобы быть счастливыми, — ответил фанатик, избегая смотреть ей прямо в глаза.
— А для чего?
— Служить нашему богу и избегать греха. — Он продолжал смотреть в сторону, но голос уже звучал не так уверенно.
— Ну и что? У меня нет никакого бога! — взорвалась Таиба. — Да и у этого ребенка, наверное, тоже. Стало быть, если тебе все равно, то мы постараемся быть счастливыми… Ну а если при этом немного согрешим, что из того?
— У тебя нет стыда! — выдохнул он.
— Я такая, какая есть! И не собираюсь извиняться. Больше мне нечего сказать.
— Мальчик, — набросился Релг на ребенка, — немедленно отойди от нее.
Таиба с перекошенным лицом выпрямилась и вызывающе спросила:
— Что это ты задумал?
— Я борюсь с грехом везде, где его зрю!
— Грех, грех, грех! Это все, о чем ты думаешь?
— Он — моя постоянная забота. Я восстаю против него повсюду.
Она рассмеялась.
— Как скучно. Неужели ты не можешь придумать для себя занятие поинтереснее? О, я забыла… Ты еще молишься, не правда ли? Все эти вопли и завывания к богу о том, насколько ты порочен. Мне кажется, что твой Ал ужасно от тебя устал. Ты так не думаешь?
Охваченный яростью, Релг погрозил кулаком.
— Никогда не смей упоминать имя Ала!
— Ты ударишь меня, если я это сделаю? Меня били всю жизнь. Давай, Релг. Почему бы тебе не ударить меня? — Она подставила свое грязное лицо.
Рука Релга беспомощно опустилась вниз.
Почувствовав свое превосходство, Таиба поднесла руки к вырезу серого грубого платья, которое дала ей Полгара.
