Таким образом, оставалась только отличная нора под редко стоящими буками на склоне над Цанзеном, в которой жил Фридолин, и впрямь, на жадный взгляд Изолейна, эта нора казалась созданной для него. Разумеется, и речи быть не могло о том, чтобы занять эту столь желанную квартиру силой, для этого истощенный лис был слишком слаб. Во время своих шпионских вылазок он уже несколько раз видел барсука, спокойно гревшегося на солнышке, дивился его мощному, откормленному виду и восторгался сильной челюстью. Но все это не пугало Изолейна: с тех пор, как он покинул Меховский лес, надежды не оставляли его, и он считал, что здесь, в Хуллербуше, все у него будет хорошо, а значит, разрешится и квартирный вопрос. Он твердо рассчитывал, что барсук примет его в компанию и пустит к себе жить.
Конечно, первая попытка втереться в доверие к Фридолину полностью провалилась. Когда барсук прекрасным летним днем уютно лежал на спине, нежась в лучах солнца, и, тихонько похрюкивая, грел свое брюшко, лис, можно сказать, на цыпочках, смиренно волочась животом по пыли, подобрался поближе к барсуку и тоже стал греться на солнышке, бок о бок с ним, один лежал на спине, другой на брюхе, один сонно-сытый, другой готовый ко всему, с хитро поблескивающими глазами.
Фридолин, которого пробудили от сладчайшего сна, некоторое время лежал беззвучно, вконец оторопев, потом несколько раз быстро огляделся по сторонам. Он никогда раньше не видел лис, но ему показалось, что у этого зверя есть некоторое сходство со столь ненавистными ему собаками. К тому же он все явственнее ощущал своим чувствительным носом запах лисы, запах крайне неприятный и для него равносильный вони.
Фридолин — обычно спокойный увалень с медленно думающей головой, но сейчас эта вонь подхлестнула его мыслительный процесс: он резко повернулся и пребольно укусил лиса. С жалобным воем тот вскочил и ринулся в кусты. Но барсук, разгневавшись на нарушителя его одиночества, ушел в свою темную нору и в полусне стал думать о ненормальности этого мира, в котором даже благочестивейшему из барсуков не дают мирно греть живот на солнышке.
Прошло еще два дня, прежде чем Изолейн отважился вновь приблизиться к одинокому кусаке. На сей раз он взялся за дело умнее; в некотором отдалении от барсука он смиренно улегся животом в пыль, но в пасти, в качестве гостинца, он держал большого ужа, в котором с огромным трудом отказал себе, несмотря на урчание в животе.
Фридолин моргнул раз, Фридолин моргнул два раза… Жирный, почти в метр длиной уж — отличный обед. Лис почтительно, на брюхе, подполз поближе и наконец выплюнул ужа прямо под ноги барсуку. Фридолин схватил ужа и с удовольствием сожрал принесенный дар. Лис Изолейн, уже сидя на заду и благожелательно помахивая пушистым хвостом справа налево и слева направо, внимательно следил своими блестящими от голода глазами за каждым проглоченным куском, и при этом у него от зависти текли слюнки.
