Потом он опять поднимался к своей норе, недолго нежился на солнышке и начисто вылизывал свою шкуру. Наконец, он вновь забирался в нору, съедал несколько морковок и буковых орешков и опять погружался в зимнюю спячку.
И такую жизнь он вел, пока не потеплело; едва только зазеленела трава и проклюнулись почки на деревьях, как стол его опять стал разнообразнее и богаче, а это было ему необходимо: за зимнюю спячку он потерял весь свой жир, стал худым как щепка, и о красивом округлом брюшке даже и речи больше не было. Ни одна барсучиха не стала бы глядеть на такого благосклонно, вдобавок и шкура за зиму утратила всякий блеск.
Фридолин жил теперь так же, как в прошлом году с мамой Фридезинхен, только спал он теперь один, один загорал, один охотился, и это ему гораздо больше нравилось. Теперь он всегда был спокоен, что лучшее, самое мягкое место в норе и все вкусности принадлежат, само собой разумеется, только ему одному. При такой жизни он скоро вновь округлился, и шкура опять обрела блеск.
Наставления матушки Фридезинхен он, конечно же, давно позабыл, но по натуре он и так был очень осторожен. Хотя вообще-то для барсука он был довольно смел, потому что любил вкусно поесть, и частенько теперь наведывался в огород, где однажды его так напугала Аста. Хозяйка огорода видела, что у нее пропадает молодая морковка и горох, но не знала, кто в этом виноват. Про барсука никто и не подумал, хотя многие звери попадали под подозрение, но дело в том, что барсука в имении Хуллербуш никто никогда не видел.
Во время своих ночных вылазок за провизией Фридолин как-то встретил свою маму Фридезинхен. Он как раз обнюхивал трухлявый ствол дерева на предмет жуков и личинок, как вдруг мимо прошествовала мама, так близко, что почти задела его. Но сын только на мгновение поднял голову от своей превосходной трапезы и сразу же вновь ткнулся рыльцем в трухлявую деревяшку и с наслаждением зачавкал. Но и мать прошла мимо без звука, они даже не пожелали друг другу «ни пуха, ни пера!». Но уж такие это животные: отделившись от матери, они становятся чужими, не узнают друг друга, и не приходят друг другу на выручку…
Фридолин еще много лет прожил бы такой уютно-угрюмой жизнью в своей норе на склоне холма над Цанзеном, если бы у лесничего Шефера из Мехова не сорвался с цепи его лис Изолейн. Этого лисенка совсем еще маленьким, молочным, лесничий вытащил из норы вместе с тремя его сестренками в большом Меховском лесу, после того как пристрелил их мать, нагло воровавшую кур в деревне. Сестричек лесничий тоже убил и только Изолейна принес в кармане домой, дочке Улле в подарок на день рождения.
