Надеюсь, гель пошёл не на тело Олега.
Мои тапочки стояли в прихожей на том же самом месте. Всё было, как и прежде. Всё, кроме самой Ирмы. Её не было дома. Она не вернулась и к обеду. А я всё ещё её ждал, сидя на кухне, потом в спальне. И когда курил на балконе. Много курил. За всю жизнь столько не курил. Выходил из квартиры, только чтобы купить ещё сигарет. Телефон Ирмы молчал. К вечеру мне совсем стало хреново без неё.
Я чувствовал, что Ирма уехала далеко. Скорей всего к матери, может к Олегу. Мне нужен был адрес любого их них. Встав с кровати, окинул комнату взглядом в поисках зацепок. Но сразу ничего не обнаружил. Тогда подошёл к её рабочему столу и заглянул в пару ящичков. Нашёл большую черную кожаную записную книжку, однако в ней вместо адресов были стихи. И перечёркнутые, перезаписанные строки выдали, что их писал никто иной, как автор, собственной персоной. Самолично редактируя излияния мыслей и душевных терзаний, в стихи.
Я присел в кресло и стал изучать находку. Это было очень необычное чтение. Как будто душу чужую видишь между строк. Последняя исписанная страница, не была, как черновик. Она писалась набело и сразу.
«Скажи… А чайки погибают тоже,
Когда их море предаёт?
А, может быть, они вступают
В тот мир, где равенство их ждёт.
Где нет любви, и нет там счастья,
Где есть «Вчера», но нет там «Завтра».
И каждый день весь этот мир
Один и тот же. Сер. Не мил…
Но, может быть, когда-нибудь,
Взмахну я крыльями… И в путь!
Но вот куда теперь лететь?
Как будто я попала в сеть.
И вот опять лечу по кругу,
Боясь взлететь на высоту.
Боясь предательства мужского,
Боясь разбиться о мечту…»
***
Ирма
Сегодня был пустой день. Как и вчерашний. Уже два дня я нахожусь у мамы, но так и не поняла, зачем меня пригласили. Федор Яковлевич действительно собирался на курорт. Мама целыми днями суетилась, собирая его вещи. Я же была больше предоставлена сама себе. Сегодня утром, правда, появился гость, естественно, им был Олег. Он был любезен, но моя нервозность не позволила мне отнестись к нему адекватно. Он, за час пребывания в доме Федора Яковлевича, так и не удостоился хотя бы пары моих нормальных ответов.
- Ирма, я очень рад, что Вы вновь приехали к родителям, - на его фразу, я даже не улыбнулась. - Вы, кажется, похудели?
- Немного, - выдавила я из себя единственное слово, на которое была способна. – Мам, я пойду, проверю, может, ещё какие-нибудь вещи высохли!
- Сходи, дочка, проверь, - не поняв моё невнимание к гостю, всё же отпустила меня мама из комнаты на улицу, где вдоль виноградника, на натянутой верёвке, сохла одежда Федора Яковлевича, готовясь к путешествию в санаторий.
