Мужчина сидел рядом, потирая виски ладонями:
- Скажи спасибо, что он не разбился насмерть, отделался легкими травмами.
- Я все равно его потеряла... Что я наделала, - подол плаща продолжал намокать. - Он ко мне не вернется. А я без него жить не смогу.
Они помолчали. Вдруг мужчина высыпал на ладонь горсть таблеток снотворного. Она уставилась на эти таблетки.
- Он сейчас спит. Давай попробуем его вернуть.
- Да ничего не получится, - сказала она, однако часть снотворного оказалась в ее руке.
Они проглотили таблетки и застыли, привалившись спиной к стене. Некоторое время сидели тихо. В конце концов женщина приоткрыла глаза и пожаловалась:
- Не могу настроиться на нужный лад. Ничего не получается.
- Потому что ты дура. К тому же - страшненькая. - Сквозь сон проговорил мужчина.
- А ты манекен пустоголовый, - быстро ответила женщина и отключилась с улыбкой на губах.
ОДИНОЧКА
"Лопатки у нее торчат как крылья".
И. Ильф.
Во сне мы часто повторяем наиболее монотонную работу. Поэтому Свете снилось, что она стирает белье.
Сегодня таз был просто садистски огромным. А тряпки - похожи на ленивых, обожравшихся невесть чем морских животных. Они плавали, толкаясь мягкими боками, и разве что не ели нерастворившийся до конца порошок, как киты планктон. Единственными существами, вносившими разнообразие, были жилистые, красные от порошка руки Светы которые, словно сами по себе ловили, жулькали, выжимали и выбрасывали из таза всю эту мыльную одурь.
Света вытерла лоб и вздохнула. Ужасно хотелось с кем-нибудь поговорить, но как назло никого вокруг не было. Впрочем, так было не только во сне.
"Одиночка", - с укором бросила она себе, как будто была виновата в хитросплетениях своей судьбы. Год назад она развелась с мужем. Правда, одинокой она не была, с ней осталось двое детей, но бремя ответственности за них, свалившееся на нее одну изменило ее характер. Как будто она преждевременно состарилась. Порастеряла всех друзей и подружек, стала рассудительной и экономной. Перестала реагировать на большинство шуток.
"В общем, стала обычной домашней курицей", - бросила она, подойдя к трюмо и глядя на свое встрепанное изображение.
"Нет - рабочей лошадью с куриными замашками" - уточнила она, оглядывая свою длинную фигуру. - Везти свой воз не могу, скучно и тяжело, а летать не умею, только крыльями хлопаю. Да и куда мне летать, если у меня даже на балконе в глазах темнеет. А высоты боюсь, наверное, потому, что куда уж выше... Рост и так метр восемьдесят..."
