— Он думает, что может топтаться по тебе, Гразут, потому что он оскорбил твою арфу, и это сошло ему с рук, — с кривой ухмылкой сказал матрос, подстрекая барда к действиям.
Гразут надул щеки, побагровел и засверкал глазами:
— Я не всадил свой кинжал в этого сына иззот только потому, что Миран запретил дуэли!
Грин посмотрел на одного, потом на другого. Очевидно, эта сцена была заранее отрепетирована и не сулила ему ничего хорошего.
— Уйди с дороги, — надменно сказал землянин. — Ты нарушаешь дисциплину на корабле. Мирану это не понравится.
— В самом деле? — сказал Гразут. — Ты думаешь, Мирана сильно беспокоит, что с тобой случится? Ты паршивый матрос, и мне противно называть тебя братом. Я плююсь каждый раз, когда мне приходится разговаривать с тобой, брат!
И Гразут действительно плюнул. Стоявший с наветренной стороны Грин почувствовал, как слюна течет по его ноге. Он начал закипать:
— Убирайся с дороги, или я доложу о тебе первому помощнику, — твердо сказал Грин и пошел прямо на них. Они посторонились, но Алан словно чувствовал, как нож входит ему в спину. Конечно, они были не настолько глупы, — за такое трусливое преступление их бы покалечили и вышвырнули с судна. Но эти люди были достаточно вспыльчивы, чтобы заколоть его в припадке ярости.
Только взобравшись по веревочной лестнице на марсовую площадку, Грин избавился от режущих ощущений в спине.
В этот момент Гразут крикнул:
— Эй, Грин! Прошлой ночью мне было видение, настоящее видение! Мне явился мой бог — покровитель! Он объявил, что будет рад вдохнуть запах твоей крови, которая прольется на палубу, когда ты свалишься с мачты!
Грин притормозил, поставив ногу на рею:
— Передай своему богу, чтобы он держался подальше от меня, или я набью ему морду! — крикнул он в ответ.
Публика, собравшаяся послушать перебранку, от изумления разинула рты.
— Святотатство! — завопил Гразут. — Богохульство! — Он обернулся к собравшимся: — Вы это слышали?
— Да, — ответил Эзкр, выйдя из толпы. — Я слышал его слова, и я потрясен. Людей сжигали и за меньшее.
— О Тонускала, мой бог — покровитель, покарай этого раздувшегося от гордыни человека! Пускай он упадет с мачты, и разобьется о палубу, и переломает себе все кости, чтобы все видели, что случается с теми, кто насмехается над истинными богами!
— Такхай, — пробормотали собравшиеся. — Аминь.
Грин мрачно усмехнулся. Он попал в расставленную ловушку, и теперь ему надо быть начеку. Очевидно кто-то из этих двоих или они оба поднимутся наверх после захода солнца и не успокоятся, пока не сбросят его на палубу. Все сочтут, что Грин принял смерть от рук оскорбленного бога. И даже если Арма обвинит в этом Эзкра и Гразута, вряд ли ее кто-то поддержит. Что же касается Мирана, у него это известие вполне может вызвать вздох облегчения, потому что он избавится от беспокойного человека, который способен проболтаться о некоем заговоре, и этот слух может дойти до герцога Тропатского и доставить Мирану немало хлопот.
