Платоныч тронул плечо пилота, и тот понял сразу, завалил самолет на крыло. В деревушке забегали люди и собаки, когда пожарники сделали над ней "коробочку". Вот дом лесника с белыми номерами на крыше. Гуцких заполнил под копирку донесение о пожаре, приготовил записку. Он сообщил, что в Черный Лог сбросят двух парашютистов. Туда надо срочно послать связного на лошади, а мужики с топорами и лопатами должны быть там сегодня к вечеру.
Развернулись, скинули вымпел с бреющего, и Родион успел увидеть в окно, что внизу махнули белым флагом. Все в порядке, скорее на пожар! Деревенские помогут охлопать, отоптать очаг, им только скажи, что и как. Это Санька умеет. Родион уже думал о том, как задавит огонь, как пройдет после через пепелище, расфутболивая головешки, приплясывая в тлеющем лесном хламе, как снимет спецовку, свитер и рубаху у ручья и всласть поплещется в ледяной воде.
Да только вряд ли все будет по хотенью! Связного раньше вечера не жди. Приедет, побожится, что мужики обуваются, а потом начнет врать, будто все они в работах. Санька Бирюзов, конечно, рванет у него узду и одним швырком в седло. Всю дорогу он будет копить злость и к месту подъедет горячий, совсем готовенький.
Сейчас долго не темнеет, и Санька еще успеет расшебутить деревню. На рассвете он, конечно, примчит с народом. Баб будет половина, это уж как всегда. А одну, какая попокладистей, Санька еще в деревне заприметит...
Если есть дорога. Бирюзов может и ночью людей притащить. Скажет, что места, мол, у вас хорошие, не скальные, ночью не жарко тушить и пить не так хочется, как днем, и видно каждую искринку. Кроме того, скажет Санька, по ночам огонь притухает, а ветер слабнет. А если уж все будет бесполезно, сошлется на закон, который будто бы требует ночной работы. Тут же придумает статью и даже номер параграфа назовет без запинки, ох и трепло!
- Ох и трепло! - сказал Родион невзначай и вздрогнул.
- Кого это ты так честишь? - нагнулся к нему Неелов и, обернувшись, прикрикнул: - Тихо вы!
- Да это я забылся, - сказал Родион. - Про Бирюзова вспомнил. Пускай, пускай поговорят...
Пожарники сидели разомлевшие - было жарко и дымно в комнате, и на столе неизвестно откуда взялись еще две светлые бутылки. Дядя Федя смотрел на хозяина виноватыми глазами, однако Родион будто не замечал ничего - он понимал, что после тяжелых первых пожаров и перед долгим сезоном положено, тут уж никуда не денешься. В деле-то мужики эти трезвые и сами держат в бригаде порядок, а по такому случаю пускай разливают. У Родиона душа больше не принимала. Он сидел, курил, прислушивался к притихшему было разговору, в котором ни направленья, ни темы совсем уж не улавливалось.
