Привычка умирать | страница 6
Но одно ты все-таки знала: однажды наступит день - самый плохой изо всех невезучих дней - день, когда тебя все-таки выпорют. Не здесь, Боже упаси, не здесь, конечно! Но выпорют непременно.)
- Где ты шлялась?! Отвечай, змея подколодная!
От мамы пахнуло кислым и хлестким. Она еще, и еще, и еще - и что, мало? - щелкала скакалкой.
- Больно? Что, не нравится? Отвечай!
(А что отвечать? И дураку ведь понятно, что не нравится.)
- Мама-мамочка! - взвизгивала Соня, мечась в узком коридоре.
"Ой, мама-мамочка, ну почему так всегда? Почему всегда - именно так? Мне же почти совсем нравилась моя скакалка черной резины! Ни у кого в целом соседском дворе не нашлось бы такой длинной, такой быстрой, такой щелкучей, такой... почти взрослой скакалки! Я же таскала ее за хвост, как мальчишки дохлых ужей таскают, я же приделывала к ручкам пластилиновые головы и учила их разговаривать друг с другом, я же... я же почти любила ее! Мама-мамочка, я же любила мою змеюку подкроватную! А теперь? Что же теперь с нами будет, мамочка?"
- Мама! - Соня кинулась к двери.
И ошиблась. Соня, как и в прошлый раз, как и в позапрошлый раз, как и всегда, перепутала с перепугу входную дверь и дверь, ведущую в детскую, и влетела с разбегу в свой мелованный ад. Мама ввалилась следом.
Она хлестала Сонечку взахлеб. Если дочь ухитрялась извернуться, заслониться соломенным стулом с перевязанной ножкой, забежать за тумбочку, за кровать, за новенький письменный стол, то мать кидалась к ней вплотную, позабыв на время о скакалке, и ловила Соню за косу. Тогда лицо мамы оказывалось совсем близко к Сониному лицу, и девочка видела красную сетку на щеках, крупные, ладные зубы, светлые - какие-то слишком светлые десны, длиннющие растопыренные ресницы, которым даже сейчас - сейчас особенно! - завидовала. Только глаз она почему-то никогда не видела. Папа говорил, что у мамы глаза голубые-голубые, но Соня ему давно уже не верила. Папа ведь болен. Если лежать два года в дальней комнате и целыми днями смотреть в окно на башенку напротив, еще не такое покажется. Папа и Соню называет синеглазкой. И напрасно. Сонечка подолгу смотрится в зеркало в ванной и точно знает, что глаза у нее серые. Только у самого зрачка тонкий ободок светлый. Но зеленый ли, желтый ли - не разобрать. И про маму Соня тоже кое-что знает. Не точно, но догадывается. "Кажется... Кажется, у нашей мамы глаза белые, папа! Или нет их вовсе?" - гадала по ночам девочка. Но днем - даже очень удачным днем - она так и не могла решиться и проверить.