Голос Якова Моисеича, долетевший с обратной стороны луны, которая висела над противоположной стороной планеты, нагнал Софью на краю бытия и столкнул в воду. Не желая того. Но ведь книга открыта! Значит, все должно продолжаться, все должно идти, как назначено.
Софья заплакала и полетела вниз. Она вспомнила все - всех их вспомнила - все корешки, надорванные страницы, коричный запах старой бумаги, и даже первую закладку свою - открытку с белыми нарциссами по алому полю. Ей захотелось обнять их все, все - до последней, охватить руками и бежать отсюда. Унести их навсегда из этой холодной безликой громадины библиотеки, похожей на общежитие. Ей невыносимо было помыслить, что к ним можно приклеить дурацкие бумажные бляшки, разлучить, отдать в чужие руки, вместе со стопкой обезличенных книжиц, отбывающих свой срок на пыльных полках. И Софья решилась. Ей показалось, что лед в голове взорвался радужным шаром, и то, о чем и помыслить стыдно, стало совершаться - она кинулась в читальный зал и вернулась в кабинет с пакетом и сумкой. Влезло немного всего десяток книг, но на душе отчего-то стало спокойнее. Значит, назад пути нет, значит, она все-таки сделает это.
Она даже смогла доработать до конца дня, до последнего рассеянного посетителя, который не мог решить, две книги брать или три? Три или две? Софья едва не закричала ему: "Все! Все, или ни одной! Но только уходи же ты, наконец, неуемный чтец "Науки и техники"!" И посетитель ушел.
Когда Софья принесла домой первую порцию книг, она разложила их на столе и задумалась: до утра всего двенадцать часов, и за это время придется сделать не меньше двадцати ходок в библиотеку. Туда и обратно - с десятком книг в дорожной сумке. Да еще подобрать в собственном доме замену - хотя бы приблизительную. Она надеялась на бесповоротный склероз Казимировны. Старуха и не могла запомнить книги так, как Софья их когда-то запомнила. А если и померещится ей что-то: например, Шекспир не кровоточит, а золотится в черноте, то ведь она скорей всего решит, что опять все перепутала и виду не подаст. Не дай Бог, подчиненная поймет, насколько дырявое решето носит на плечах директресса. Но самое скверное, что Софье пришлось еще и ждать около часу, пока стемнеет. "Не средь бела дня же елозить челноком туда-сюда с пакетами. А еще и поспать хоть немного следует..." Впрочем, в возможность последнего Софья не особенно верила.
(Орел-решка, Сонечка, ты ошиблась.)
