Спускаешься по ступенькам каждое утро одинаково: хрум-храм-хрум. Благо, их всего три. И сразу все понятно: вот дом - свой собственный, хотя никуда он не годится, честно говоря. Первый этаж еще туда-сюда, а второй совсем плох. Хотя и держится. В папиной комнате Софья оборудовала домашнюю библиотеку. Но старалась там не засиживаться. Выберет книгу, и в спальню. Все меняется... А ведь в комнате наверху Соне когда-то нравилось посиживать: спокойно. И точно знаешь, что мама не войдет, не вытащит наружу, даже если папа уснул. Ну, поманит пальчиком из дверного проема. Но ведь можно и не высовываться, так? Теперь все это уже неважно, и выяснилось, что второй этаж рассохся за последние годы, и лучше все-таки обживать бабушкину комнату. А из детской получилась неплохая кладовка, как, собственно, ей на роду и было написано. А еще - рябина над скамейкой. И это, пожалуй, самое важное. Соня иногда думала о том, что детское словечко "домой" в вольном переводе с языка желаний на язык жизни превращалось в рябину. В рябину за окном, и ничего больше.
Впрочем, не совсем так, конечно, но все прочее - тайна. Одна большая Сонина тайна, которую она, между делом - между двумя бутылочками сладкого красного винца - выдала на первом же курсе соседке по комнате. (Дешево? Пожалуй. Но ведь самые гнусные предательства так и происходят - по дешевке, за улыбку, за стаканчик, за маслянистые чужие зрачки.) Соседка ничего не поняла и усмехнулась. Наверное, решила, что Соня пошутила. Ничего подобного, конечно.
(Конечно, ты сказала правду Сонечка. Но только так и можно научиться по-настоящему лгать. Только после того, как однажды скажешь правду и заглянешь в маслянистые плавающие глазенки университетского стукача. Только тогда поймешь, что, даже по дешевке, люди хотят купить только одно - сердце, которым можно вертеть как угодно. А если сердце лежит так далеко, что не выковырять, не выманить его из пустот прошлого, то это уже не покупка, а... Чушь собачья, придурь. На которой можно, конечно, поиграть при случае, но недолго. Хотя бы потому, что ты всегда сможешь понять и кто играет, и насколько хорошо играет, а иногда - и зачем. А это самое неприятное. Просто потому, что такой игры ты никому не простишь.)
Рыжая Оленька щурила глаза поверх края стакана, и уже в который раз пыталась повернуть кривую козу пьяного разговора в нужную сторону. Вот Митька вроде бы Соню в театр вытащил, а на будущей неделе она с ним в ночной клуб пойти собирается. И как он? Ничего парень? Говорят, Митька воевал где-то. Только ведь никакой войны уже лет пять нигде, как будто, не случалось. Или?..
