О смелых и отважных | страница 59
Он схватил Глебку за руку и потащил за собой.
Лестница была широкая, некрутая. Дверь высокая, крепкая. А слева ярко поблескивала медная ручка звонка. Настоящая буржуйская ручка, как определил насупившийся Глебка.
— Прихорошись! — сказал Юрий и поправил шапку на Глебкиной голове, одернул куртку. — Мама аккуратность любит.
Потом он широко, счастливо улыбнулся и потянул за медную ручку звонка.
Секунды тянулись бесконечно долго. Особенно для Глебки.
— Дергай еще! — хрипло сказал он.
— У нас так не делают. Это невежливо, — возразил Юрий, влюбленно и выжидательно глядя на дверь.
Наконец щелкнул замок, и она открылась.
Глебка увидел молодую женщину в кофточке с закатанными по локоть рукавами, в переднике, забрызганном мыльной пеной. Распаренной от стирки рукой она смахнула со лба прядь волос и равнодушно смотрела на мальчишек.
— Чего вам? Что стоите, как каменные?
Из квартиры донесся визгливый плач ребенка. Сзади показалась вторая женщина — постарше и повыше, с тонкой морщинистой шеей.
— Кто там еще? — спросила она недовольно.
— Немые какие-то! — ответила первая женщина.
Юрий и в самом деле был похож на немого. Улыбка еще не успела сойти с его губ, но она стала вымученной, неживой, как на плохой маске. В глазах проступила боль и тревога.
— А где же, — дрожащим голосом спросил он, — папа и мама?
— Ты спутал что-то, — сказала женщина. — На другую лестницу забежал.
— Как же на другую? — чуть не плача, произнес Юрий. — Вы, вероятно, шутите? Вот же наша вешалка!
Он рукой показал на развесистые оленьи рога на стене в прихожей.
Женщины переглянулись. Та, которая постарше, решительно взяла молодую за плечо, отодвинула ее в прихожую и вышла к мальчишкам, прикрыв за собой дверь. С опаской посмотрела она вверх на лестницу, вниз и спросила шепотом у Юрия, кивнув на Глебку:
— А это кто с тобой?
— Это… б-брат.
Женщина долго рассматривала мальчишек, покачивала головой, вздыхала, будто раздумывала, как поступить с ними. А они стояли оглушенные, ничего не понимающие. Оба чувствовали: произошла какая-то беда, и оба боялись спросить, что же случилось.
— Господи! — прошептала женщина. — Дети-то не виноваты!
Видно было, что она спорит сама с собой, борется с каким-то своим первоначальным решением.
— Идите с богом! — тихо сказала она. — И никого ни о чем не спрашивайте. Берегитесь!… Забрали ваших родителей… Ночью, говорят… И вещи потом вывезли. Все, только рога на стене забыли.
— Кто забрал? — вырвалось у Юрия. — Куда?
