— Глеб Глебыч здесь живет? — спросил он у матери.
— Мой Глебушка? — удивилась она. — Да вот же он!
Часовой откашлялся и торжественно сказал голосом отца:
— За находчивость и бесстрашие Ленин объявил бойцу Глебу Прохорову благодарность!
Смутился Глебка, а часовой добавил:
— И еще просил Ильич передать тебе — черед твой пришел! Ждет тебя Ленин! Потолковать о делах хочет!…
— Мама! — крикнул Глебка. — Где моя тужурка?…
Неслышно ступает лошадь, колеса мягко приминают снег. А вокруг бело и чисто. И настроение какое-то бодрое, праздничное, доброе. Если бы не это настроение, крепко досталось бы Юрию от двоюродной сестренки.
Путь у них был долгий, и Глаша, правившая лошадью, устала. А Юрий все приставал дать ему вожжи. Уступила Глаша, а сама вздремнула. Ну и… чуть не стряслась беда!
Править умной лошадью нетрудно. Она дорогу знает, и понукать ее не надо. Но Юрий крепко держался за вожжи и чувствовал великую гордость. Полгода прожил он в деревне, а такое дело впервые доверили ему.
Дорога шла лесом. Лишь впереди намечался какой-то просвет. Что-то погромыхивало слева. Лошадь пошла медленнее. Юрий важно пощелкал языком, пошевелил вожжами, сказал с достоинством:
— Не бойся! — и продекламировал от избытка чувств: — Ни огня, ни черной хаты, глушь и снег… Навстречу мне только версты полосаты попадаются одне…
Полосатые верстовые столбы вдоль этой дороги не стояли. Не было и шлагбаума на переезде через железнодорожное полотно. Лошадь, услышав близкий перестук колес, остановилась, но Юрий снова прикрикнул на нее и даже неумело хлопнул вожжой по крупу. Ему все казалось, что лошадь упрямится потому, что не хочет подчиняться неопытному вознице. И Юрий еще сильней ударил вожжами. Лошадь подала корпус вперед и вдруг вскинулась на дыбы, с силой толкнув телегу.
Мимо самой лошадиной головы пронеслись, брызжа искрами, три теплушки.
Глаша проснулась, выхватила у испуганного Юрия вожжи, рванула их на себя. Но таинственные вагоны уже исчезли в темноте.
— Тю-у! Скаженные! — ругнулась Глаша. — А ты куда смотрел? — накинулась сна на брата.
Юрий был гордый, самолюбивый и трусоватый мальчик. Для многих эта его слабость оставалась незаметной. Он обладал удивительной способностью — быстро приходить в себя после испуга. И только близко знавшие его люди могли догадаться, что Юрий испугался. В такие минуты он обычно начинал говорить каким-то особенно «взрослым» языком.
— В чем дело? — вопросом ответил Юрий на окрик Глаши.
