О смелых и отважных | страница 34
Бойцы замерли, выставив вперед винтовки. Самым обидным было то, что приходилось просто лежать и ждать. Бежать, бросив теплушки с хлебом?… Об этом не думал никто… Стрелять? Но куда, в кого?… Вокруг — неподвижный лес. А где-то там, за стволами, ползет невидимый пока враг… Уже скорей бы! Лучше бой, чем это мучительное ожиданье.
Из леса долетело громкое, чуть смягченное расстоянием:
— Ого-о-онь!
И грянул залп.
Первое, что увидел и запомнил Глебка, — это желтые огоньки под деревьями и еловые лапы, которые стряхнули с себя снежные шапки и угрожающе покачивались вверх и вниз.
Дружно заговорили винтовки продотрядовцев. Глеб-старший, раненный с первого же залпа в левую руку, палил из маузера по высыпавшим из леса темным фигурам. А огоньки выстрелов переметнулись и на другую сторону железной дороги. По теплушкам стреляли с двух сторон. Бандиты быстро приближались короткими перебежками, стремясь поскорее миновать открытое пространство.
Василий лежал у колеса и кусал себе пальцы. Он не мог стрелять: заплывший правый глаз ничего не видел, а перекинуть винтовку к левому плечу Василий не догадался. И теперь ему казалось, что из-за его проклятого глаза погибнет весь отряд. В отчаянье приподнялся Василий на руках и звонко крикнул:
— Пулеме-е-ет!… Не стрелять!… Подпустить бли-и-иже!…
Его высокий голос эхом отдался в лесу. Бандиты попадали в снег, ожидая шквального пулеметного огня. Отдельные черные фигуры ползли назад. Выстрелы стали реже.
Глеб-старший огляделся. Он понимал всю отчаянность положения отряда. Несколько бойцов было уже убито. Под средней теплушкой стонал раненый кашевар. Наскоро перевязав ему голову, Митрич пополз к комиссару.
Бандиты опять усилили огонь. Пули чаще зацокали по колесам и рельсам. Полетели щепки. Снег фонтанчиками вскидывался вокруг теплушек.
Но Митрич дополз до комиссара.
— Не отбиться! — сказал он. — Спускай тормоза!… Поленья вышибай! Пое…
Он не договорил — ткнулся подбородком в шпалу. Глебка с ужасом смотрел на его медленно опускающиеся веки и обмякнувшую щетину рыжих, когда-то сердитых усов.
— Василь! — крикнул Глеб-старший, перезаряжая маузер.
Где-то под вагонами мелькнула тень — Василий на четвереньках бросился к комиссару.
А Глеб-старший подтянул к себе винтовку Митрича, маузер сунул Глебке.
— Стреляй!
Прежде чем Василий добрался до комиссара, Глебка успел выстрелить два раза.
— Дуй в хвост! — приказал Василию Глеб-старший. — Кто жив — предупреди: сейчас поедем!… И хоть умри, а тормоз отпусти!
