— А Кучкин вам, Кира Ивановна, не предлагал ехать в Прибалтику? — спросил Аванесян. — Если от него ушла жена, он тоже теперь одинокий.
Обычный треп, милые лица приятелей действовали на Киру успокаивающе. Она уже сама собралась пошутить, да некстати вдохнула с избытком прогорклый кухонный запах, и мгновенно — о проклятье! — накатила на нее душная слабость. Сердечко обмерло, и тело покрылось легкой, покалывающей испариной. Страшно почудилось, сейчас потеряет сознание, некрасиво рухнет на пол — ноги торчком. Голова закружилась, и дыхание стало легким. Она отложила вилку, рассеянно улыбнулась Аванесяну. Он посерьезнел.
— Я тебе, Кира, еще раз повторяю, уж не сердись. Держись от них ото всех подальше. Это не твое. Ты не умеешь относиться к жизни поверхностно. Ты понимаешь меня?
— Понимаю, — отозвалась Кира. — Спасибо тебе, Арик!
— Ах ты боже мой, какие мы чувствительные и деликатные! — Лариска моментально забыла о Кучкине и обо всем остальном, потому что ей показалось, что Арик слишком любезен с подругой. Этого она не могла так оставить. У нее на Арика были свои виды. — Ты, Кирка, из себя принцессу не строй. Кто в эти игры играть не хочет, тот у Нателки в кабинете чаи не пьет.
Кира вспыхнула:
— Что ты хочешь сказать?
Лариска тут же и пожалела о вырвавшихся словах. Она ссориться не умела. Она считала, что создана исключительно для любви, и огорчалась, что не все это замечают. Например, Арик Аванесян, изумительный мужчина, уже второй год упорно не замечал ее предназначения. А ведь она его не скрывала. За последнюю неделю она три раза намекнула Арику, что родители в отпуске и ей страшно по ночам в пустой квартире. Арик посоветовал ей завести сторожевого пса. Его шутки иногда имели садистский оттенок. Но ему, черноглазому смутьяну, все было к лицу.
— Да что ты, Кирка! — покраснела Лариса. — Я ничего плохого не имела в виду. Ты прямо такая обидчивая стала. Все по-своему понимаешь. В силу своей испорченности.
— Она тебе завидует, Кира, — уточнил Арик. — Нателла Георгиевна дама с понятиями. Она приближает к себе только избранных, отмеченных печатью ума и таланта.
— Для женщины ум не главное, — легко парировала Лариска.
— Я, по-вашему, должна нагрубить Нателке? — спросила Кира. — Или что я должна сделать?
Коллеги не смогли ответить, да и вообще разговор себя исчерпал. Лариса задумалась о том, уловил ли Арик ее очередной намек, понял ли, на что она намекала, сказав, что ум для женщины не главное? Улыбающийся Аванесян злился, поймав себя на желании подольше растянуть обед, побыть еще возле Киры. В этом желании было что-то унижающее его постоянно напряженное самолюбие. Кира же вообще ни о чем не думала, она решила, что немедленно пойдет к Нателле Георгиевне и постарается быть деликатной, но непреклонной. Но перед тем еще предстояло выяснить, в чем ей надо быть непреклонной.
