К вечеру студентов — гуляк прибавилось, и внутренний двор чуточку оживился, становясь похожим на запечатленный в памяти.
— Это же она, — услышала я шепотки, когда проходила у фонтана.
Мальчонка, которому едва ли исполнилось десять лет, бесстыдно ткнул в меня пальцем. Его друзья что-то зашептали, захихикали. Это, бесспорно, я, но какую 'я' они имеют в виду? Изгнанную с позором или ту, что обручилась с лордом Теней?
На кухне кипела работа. Единственное место, суета в котором не утихала ни днем, ни ночью, ведь чтобы прокормить всех обитателей академии, недостаточно ни десятка поваров, ни заклинаний, ни амулетов, ни чудодейственных агрегатов. Я выпросила у первой попавшейся кухарки миску наваристого супа и уплела его в один присест.
Чем бы заняться дальше? Идти к Розеншалю опасно, наведаться к матери всегда успею. И я решила прогуляться по коридорам, которые изучала шесть лет. Заглянула в библиотеку. Книги пахли несравненно: бумагой, старостью и истинной мудростью; каждая их страница искрила от энергии. Я полистала учебник по травам, достала из середины засушенный подорожник, раскрошила тот в пальцах. И ушла дальше, понимая, что ни одна из учебных книг мне больше не пригодится — даже знахарям не обойтись без магии. Побродила у кабинетов, заглянула в жилые помещения. И везде меня встречали и провожали одинаково настороженными, а иногда — что хуже! — жалостливыми взглядами.
А потом я натолкнулась на жуткого во всех смыслах ректора Гордеиуса, которого боялись все от мала до велика. Он, похожий на ворона, весь в черном, мрачный и до синевы бледный, говорил тихо, с присвистом и смотрел на всех свысока. Обращаться к нему можно было только как 'Истинный архимаг, избранный советом и богами, достопочтимый управляющий Гордеиус', но за глаза его называли Злодеиусом обыкновенным. Между адептами даже хаживали слушки, будто в роду его затесались тени — и, разумеется, от того он казался лишь страшнее.
Кстати, натолкнулась я в самом прямом смысле, то есть чуть не сбила с ног на повороте. Сначала он пытался вспомнить, кто перед ним, потом долго не понимал, откуда я тут взялась. А я, рассматривая своего бывшего ректора, осознавала: не такой уж он и страшный, скорее — малоприятный.
— Здравствуйте, — чуть поклонилась.
— Если не ошибаюсь, ваше имя — Соль? Вы — дочь Леневры Рене?
— Сольд, — поправила я.
— И, насколько я помню, — Гордеиус скрестил руки под грудью, — вы были отчислены три года назад.
