«…Стоп, не дергайся. Давай закончим с одним, после будет видно», - подкинул Леха здравую мысль.
Утро он встретил в отвратительном настроении. Перспектива жить в чужом теле, постоянно зависеть от прихотей ее сознания, желаний, стала невыносима.
«Она не виновата, а я чем провинился? Нагрешил? Так что? Ну, убили… Я свое получил… забирайте… куда там мне дальше? Готов я. А так-то, зачем? Самое гнусное, если не давить ее сознание, ничего не сделаешь. Руку по собственной воле не поднять», - короче, злой был, как черкес. Да и соседка поскучнела, детские мысли разбегались из крайности в крайность. То она хотела все бросить и уехать назад домой, то нарядиться, как на свадьбу.
«У нее, видишь ты, сегодня этюды. Задолбало», - Алексей отключился и тихо ненавидел всех. Себя, ее, весь мир. Кое-как добрались в институт. Снова нудная, парфюмерно-потная очередь. Она попыталась встряхнуться и привести себя в бодрое настроение.
«А, пусть творит, что хочет», - он разглядывал портреты театральных корифеев, развешанные по стенам, и в происходящее не вникал.
- Ну-с, детка. Вы успешно прошли два тура, сегодня мы дадим вам задание… исполнить сценку, экспромт, - вальяжный мэтр с гривой седых волос снисходительно взирал на девчонку, о которой столько говорили, через круглые позолоченные очки.
- Попытайтесь изобразить, к примеру, - он на секунду словно задумался, - грабителя банка. Вот мы - это посетители и персонал, Вы - грабитель. За пять минут нужно сделать так, чтобы мы отдали Вам деньги. Уточню. Заставить. И взаправду.
Ольга растерялась, по молодости лет ей было невдомек, что талант, как правило, любят значительно меньше, чем обычную посредственность. И нет для убогой серости большего удовольствия, чем вид поверженного удачника.
Задача казалась ей невыполнимой. Она и без того еле заставила себя прийти на экзамен. На душе скребли кошки. Плохо было. Тоскливо настолько, что хотелось выть. Она замерла, надеясь поймать кураж, но Лехе было все равно: «Ее проблемы».
«Ничего, ни одной мысли, - Ольга представила, как поднимает руку, изобразив пистолет, тоненько говорит: - Спокойно, это ограбление».
«Чушь собачья, лучше не позориться», - навалилось сонное безразличие. Опустив голову, чтобы скрыть выступившие слезы, двинулась к выходу.
«Да за что, такое? - она беззвучно всхлипнула. - Пропади все пропадом. Куда теперь? В контору, полы мыть, за три тысячи? Или в гастроном, народ обвешивать?»
За спиной прозвучал жизнерадостный хохоток довольного своей выдумкой мэтра.
