— Конечно, — он хотел это услышать.
— Она не станет просить тебя пойти с ней на похороны, — выражение лица Адама было нейтральным, он тщательно его контролировал. — Но я не иду, а Боди никогда не ходит на похороны. Он отвезёт её туда, но на этом всё, — он позволил мне уловить смысл его слов. — Это будет очень много значить, если ей не придется идти туда в одиночестве.
Много значить для Адама или для Айви?
— На этой неделе твой отец заезжал поговорить с Айви, — мне нужно было сменить тему, и это сработало. Челюсть Адама едва заметно напряглась. Всего через секунду какие-либо следы эмоций исчезли с его лица: ни намека на улыбку или насупленные брови.
— Ты не знал, — догадалась я. Я думала, что Айви ему рассказала.
— Вы с моим отцом встретились? — Адаму почти удалось сохранить спокойный тон, но я уловила в его голосе напряжение. Он хотел услышать «нет». Он хотел, чтобы я держалась подальше от его отца. Я обдумала это, вспоминая о том, как Боди приказал мне оставаться в машине, стоило ему заметить Уильяма Кейса.
— Нет, — сказала я Адаму, замечая мелькнувшее на его лице облегчение. — Не встретились.
На следующее утро я надела выцветшее черное платье и спустилась на первый этаж, чтобы подождать Айви.
— Куда-то собралась? — спросил у меня Боди.
Я не стала смотреть ему в глаза.
— Внук судьи Маркетта учится в Хардвике, — не самое правдоподобное оправдание. — Он друг моего друга.
Учитывая то, что в Хардвике у меня было не слишком уж много друзей, мне пришлось слегка приукрасить правду.
— Так ты идешь на похороны.
— Да.
— На похороны дедушки друга твоего друга, — повторил Боди.
Я пожала плечами и направилась к машине.
— Думаю, это правильный поступок, — мы оба прекрасно знали, что я имела в виду вовсе не свою хлипкую связь с Генри Маркеттом.
Возможно, Адам был прав. Возможно, Айви нуждалась во мне. А может, и нет. Так или иначе, никто не должен ходить на похороны в одиночестве.
— Теодор Маркетт долго и упорно служил этой стране, — президент Питер Нолан стоял за трибуной оратора. Он был харизматичен и обладал властным голосом. Пока он произносил речь, Айви нащупала мою руку. Она сжимала её совсем недолго, но даже короткий момент соприкосновения сказал мне о том, что я пришла не зря.
Я знала, что она думает о похоронах наших родителей. А вот мои воспоминания были довольно расплывчатыми.
Я помнила лето. Моё платье было голубым. Бледного, светло-голубого цвета, выделявшегося среди моря черного. Я помню, что меня передавали из рук в руки. Помню, что ела какую-то еду. Помню, что меня стошнило на пол. Я помню, как Айви унесла меня на второй этаж. Помню, как моя голова лежала у неё на груди.
