Хоть я и подавила свои эмоции, Айви видела меня насквозь.
— Скажи, что я могу сделать, Тэсс. Чтобы всё стало лучше.
«Всё» — в значении «новая жизнь, в которую она, не задумываясь, меня отправила»? Или «всё» — в значении «мы»?
Я не могла позволить себе думать об этом.
— Ты можешь рассказать мне об отце Адама, — я не знала, пыталась ли я проверить на прочность её оболочку или специально спрашивала о том, о чём она не станет рассказывать.
— Его зовут Уильям Кейс, — всего парой слов Айви сказала мне больше, чем я ожидала. — Раньше я работала на него, — осторожно подбирая слова, продолжила она. — У нас были разногласия. Теперь я работаю на себя. Иногда он об этом забывает.
— Чем он занимается? — спросила я.
— Благодаря нему происходят события, — Айви не спешила с ответом, и я почти поняла, как время затерялось в воспоминаниях моего дедушки, размывая черту между мной и моей сестрой. — Политические события, — продолжила Айви. — У него много денег, много связей, и он уже очень долго раздаёт приказы за кулисами.
Я хотела спросить у неё, почему Боди так хотел, чтобы я осталась в машине. Хотела спросить, почему Адам считал, что вражда Айви с его отцом значила, что мне стоило остаться в Монтане. Хотела узнать, зачем Уильям Кейс приезжал к ней домой.
Но хотеть чего бы то ни было опасно, когда речь шла о нас с Айви. Я вернула печенье на тарелку.
— Тэсс? — она вопросительно взглянула на меня.
Мой взгляд застыл на точке чуть выше её левого плеча.
— Я не хочу сидеть. Не хочу есть печенье. И не хочу обсуждать с тобой мой день.
Тринадцатилетняя я отдала бы всё на свете за такую Айви. За вкусняшки после школы и спальню в этом доме. За звонки чаще, чем три раза в год. Я бы открыла ей своё сердце. Я спросила бы у неё обо всём, что я хотела знать.
— Ты не можешь всё улучшить, — сказала я. — Ты ничего не можешь сделать.
— Тэсси…
— Я не сломана, — негромко произнесла я. — Чем бы это ни было, ты не можешь это исправить. Больше не можешь.
На следующее утро Боди отвёз меня в школу. Я вяло добралась до кафетерия, размышляя о жестокости существования кофейни, в которой не продавали кофе.
— У меня есть для тебя работа, — судя по всему, на языке Эмилии Роудс это значило «привет». Она появилась из неоткуда, перехватывая меня на пути к моему бейглу. Не получив мгновенного ответа, она изогнула бровь. Судя по всему, она считала, что это заставит меня заговорить.
— И тебе привет, — пробормотала я. Этой ночью я плохо спала, и час был слишком ранний для чего-то подобного. Я обогнула её и направилась к прилавку, но она сделала шаг в сторону, преграждая мне путь. Не видать мне бейгла.
