— Все пропало, что целую жизнь наживали. — Сквозь слезы произнесла бедная женщина.
— Не плачь, Мария, ты мне всю жизнь говорила, что деревенская жизнь не для тебя. Праздников хотела и танцев. Считай, что твоя мечта почти исполнилась. В лесу у тебя будет уйма времени на то и на другое.
— Лучше бы ты спал, Хосе. — Обиделась на мужа Мария.
— Хватит вам. Как случилось, так случилось. Поживем в лесу пока. Не вечно же нам от дуче прятаться. Если что, поедем в другой край четверти, где нас никто не знает. Пойду в шахтеры. Там и на барак заработаем.
— Э, Себастиен, не работал ты на шахте. Адский труд, круглый год. Не то, что у нас, сезонный. Там в сорок лет половина мужиков на кладбище, остальные выглядят, как будто их самих завтра туда понесут.
— Тогда выбираем жить в лесу, среди разбойников. Выходные — круглый год. Ни забот, ни хлопот. От набега до набега. — Иронично сказал Себастиен.
— А чем там собирается заниматься пилот? — Озабоченно спросила мать.
— Он мне ничего не говорил, но я уверен, что без дела он сидеть не будет.
— А что, разбойники его приняли, как своего? — Спросил отец.
— Не сразу, маленько повыделывались.
— Он не признался, как его зовут? — Спросила мать.
— Нет, но согласился на Орлика. Разбойникам так и представился.
К поганому самочувствию Хорхе Мендеса привязалась еще одна неприятная болячка — жжение мочевого пузыря. Неприятная болезнь не давала дуче забыться сном на дне повозки, его постоянно тянуло помочиться, и он был вынужден часто останавливаться, чтобы справить нужду.
— Чтоб тебя, ну какой неудачный день, я ведь так молился богам! — Бубнил дуче себе под нос.
— Это все твои эксперименты с настойками, шеф. — Выдвинул предположение Рауль Лопес, загорелый, сухой мужчина, во рту которого постоянно находился комок жеванных листьев дурмана.
— Это от того, что на мне вся четверть. Заботы о ней отбирают все мое здоровье, а настойки здесь ни при чем.
— Ну, так откажись, восстанови здоровье. Я думаю, желающих потратить свое здоровье на посту дуче будет предостаточно.
— Придержи язык, Рауль. Я виду ты совсем двинулся от своей травы. — Хорхе не на шутку рассердился.
— Ладно, молчу. — Рауль поудобнее облокотился о ствол мушкета.
— Куда еще поедем искать неуловимых Алонсо? — Спросил у дуче сидящий на облучке Мигель. Лицо мужчины рассекал безобразный шрам от носа, через губы, наследие шахтерского бунта. Нижняя губа была рассечена так сильно, что так и осталась разделенной на две половины.
