Генрих VIII и его королевы | страница 91

Между тем королева выздоравливала не слишком быстро. К 18 октября у нее развилась родильная горячка, и ее жизнь оказалась в опасности. Ее слуг позже обвинили в том, что они позволяли ей есть неподходящую пищу, пить холодные напитки, но истина состояла в том, что медицина не располагала эффективными средствами в той ситуации. К вечеру 23 октября началось заражение крови, и королева впала в бессознательное состояние. На следующее утро ее поспешно причастили и, промучившись весь день, она умерла этой же ночью. Был ли с ней в это время Генрих, мы не знаем. Скорее всего, он находился в Хэмптоне, отложив поездку на охоту в Эшер, когда новости о состоянии королевы стали тревожными. Горе было всеобщим и искренним, «… и никто в королевстве не страдал больше самого Его величества, которого эта смерть заставила немедленно вернуться в Вестминстер, где он скорбел и долго пребывал в сокровенном одиночестве…»^>[148].

За Те Deum спешно последовали погребальные мессы, и официальные послания с поздравлениями по случаю рождения королевского сына сопровождались наспех составленными в дополнение соболезнованиями. Мария, как и ее отец, была сражена смертью Джейн, потому что дружба двух этих женщин, имевших разницу в возрасте всего в семь лет, был теплой и доверительной. Джейн не только подарила королю бесценного законного сына, она также открыла ему такой тип отношений, каких он не знал с начала своего первою брака. Мы не знаем, выдержали бы они испытание временем. Возможно, со временем ее кротость и отсутствие физической красоты показались бы ему столь же утомительными, как страсть и политический ум Анны. Но умерев, Джейн неизгладимо запечатлелась как образец совершенства, и когда пришел его собственный час, он приказал, чтобы его похоронили рядом с ней.

Ни одна из английских королев не умирала «достойно» со времен матери короля Елизаветы Йоркской в 1503 году, поэтому точное соблюдение церемониала потребовало специальных усилий. Сначала тело очистили, затем вскрыли и забальзамировали. Потом его уложили в свинцовый ящик и после этого в деревянный гроб, который оставался в зале Хэмптона до 31 октября. В течение этого времени караул несли фрейлины и придворные двора, следуя строгой системе, и все время горела двадцать одна восковая свечка. В День Всех Святых, 1 ноября, носилки, на которых стоял гроб, пронесли с факелами через галереи, затянутые черным, в часовню, которая была убрана подобным же образом. Здесь в течение двенадцати дней выдерживался еще один траурный караул — священники королевской часовни в течение ночи, а личные фрейлины королевы днем