. Это могло бы даже стать сигналом нестабильности, чего он меньше всего хотел. Когда суровая зима 1537 года закончилась, Генрих имел все основания быть довольным сам собой. Мятеж Бигода оказался незначительным событием, но предоставил ему великолепный повод уйти от всех переговоров и начать политику жестоких репрессий на севере. Теоретически в декабре была проведена амнистия, но при новых обстоятельствах этим легко можно было пренебречь. Герцог Норфолк, имея на этот раз соответствующую военную поддержку, был послан на север, чтобы осуществить «беспощадное уничтожение» мятежных регионов. В апреле и мае были устроены суды над отдельными жертвами, и в пяти графствах были проведены казни
ad terrorem populi. Главари паломников, включая Дарси, Хессея и Эска, ни один из которых с декабря не был виновен в каком-либо преступлении, были доставлены в Лондон, подверглись пыткам и признались. Дарси и Хессей были обезглавлены, а Эск отправлен в Йорк, где подвергся той же судьбе 28 июня. Примерно в это же время пели
Те Deum за благополучное рождение ребенка королевы, по всему Лондону жгли жертвенные костры, и подавались бочки с вином, чтобы утопить все сомнения или жалость к «северянам». На публичных службах, а также в частных беседах верноподданных граждан снова зазвучали страстные моления о принце. Члены Совета Оксфордского университета, как истинные ученые мужи, определили три повода для радости в это время: их Божественный Властитель избавил их от тирании римского епископа; «негодяи», возмущенные дьяволом против него, уничтожены; и «наша прекраснейшая дама и госпожа королева Джейн… возвышена ребенком…»
>[141].
На этот раз, казалось, не было никаких скандалов или напряжения, чтобы создался риск для этой беременности. Извлек ли Генрих уроки или Джейн действительно была совершенной моделью послушания и покорности — идеальная женщина шестнадцатого века, как ее называли? Попытки ее вмешательства в государственные дела были весьма немногочисленны и обычно кончались выговором в ее адрес. Считалось, что осенью 1536 года она просила короля пощадить монастыри, роспуск которых был болезненно воспринят в определенных кругах в то время. Если эта история представлена точно, то Генрих предупредил ее, ссылаясь на пример предшественницы, чтобы она не вмешивалась, и она безропотно подчинилась этому решению. С другой стороны, согласно его же словам, она «часто вмешивалась». Это позволяет предположить, что тот случай был не единичным примером неудачного исхода. Некоторые отрывочные сведения о ее деятельности спустя шесть месяцев также позволяют предположить, что она играла положительную роль. Когда император послал Диего де Мендосу в Англию со специальным поручением предложить брачный союз между Марией и его шурином доном Луисом Португальским, Мендоса получил особые рекомендации королеве. В ответ Джейн заверила и Мендосу и Шапуиса, что она сделает все от нее зависящее, чтобы поддержать императора и принцессу
