Эта ситуация ослабила давление на Марию, потому что больше не было необходимости провоцировать гнев короля, представляя арагонский брак как средство ее реабилитации. К тому же теперь не имело особого значения, признает она Анну королевой или нет. Итак, Генрих временно прекратил свое давление на Марию с требованием клятвы повиновения, а она поняла это так, что любое ослабление позиций Анны автоматически усиливает ее собственные. Открылись также и новые возможности. Отношения Генриха с Джейн Сеймур перешли за границу галантного «ухаживания» и предстали как впечатляющая реальность. По уровню своему Джейн не шла в сравнение с Анной, но этот уровень уже ничего не решал. Болейны несли бремя ответственности за политику последних двух лет, которая была так мало популярна, но которой никто, кроме Фишера и Мора, не осмеливался реально противостоять. Следовательно, ее смещение могло бы успокоить многих страждущих. Для Генриха это была манящая возможность нового старта. Что бы он ни чувствовал к Анне, он знал, что с ней связано охлаждение в его отношениях с императором, и как бы он ни настаивал, многие из его подданных отказывались признать Елизавету законной. Третий брак, по поводу которого не могло возникнуть сомнений, может помочь ему заставить забыть все это «великое дело». Мы не знаем, ухватилась ли Джейн за одну из этих возможностей, но ее честолюбивый брат Эдвард наверняка все это предусмотрел. Назначенный в марте в состав тайного совета, он воспользовался добрым отношением короля, чтобы поощрить Генриха, и вошел в союз со сторонниками Марии. Их далеко идущие планы не во всем были совместимыми, ибо Эдуард, без сомнения, намерен был стать дядюшкой наследника трона. Но у них была ближайшая общая цель — сместить королеву, и этого было достаточно, чтобы поладить.
Джейн старательно обучали тактике «сдержанности», которой сама Анна пользовалась между 1527 и 1532 годами.
«У нее не было большего сокровища в этом мире, чем ее честь, и она предпочла бы тысячу раз умереть, только бы не запятнать ее…»>[107] и т. д.
Когда Генрих проявил полную глупость, послав ей дорогой подарок и письмо, она вернула и то и другое с выражениями нижайшего почтения и покорности, но с демонстративной непреклонностью. Если бы Джейн была предоставлена сама себе, она вполне бы могла стать любовницей короля весной 1536 года, но это не устроило бы Эдварда или его вновь обретенных друзей. Влияние этого заговора против короля оценить нелегко. Шапуис, который умел уловить любой сигнал, ошибался, говоря, что «дни наложницы сочтены» и что король «сильно влюблен в Джейн» и серьезно обсуждает перспективу женитьбы на ней. С другой стороны, существует множество свидетельств, относящихся к концу апреля, что влияние Болейнов при дворе было еще очень сильным и что система этой фракции еще работала вовсю. Одним из декретов, получивших одобрение короля от 14 апреля, было выведение города Линна в Норфолке из-под юрисдикции епископа Норвича, и вскоре после этого он был присоединен к владениям графа Уилтшира, который также получил выгодную аренду, по милости короля, в Ралее в Эссексе.
