После десяти над дверью звонит колокольчик, сообщая мне о приходе клиента. Я поднимаю глаза от учебника и выпрямляюсь, чтобы увидеть входящего.
Я узнаю эти высокие скулы, резкие брови и пронзительные серые глаза на хмуром лице.
Ник.
Моё тело застывает. Я не знаю, что делать. Мне больно, оттого что он не побеспокоился о встрече в другой день, и я очень смущена. Его сообщения кажутся искренними, но ведь врать не так уж трудно, когда не смотришь собеседнику в глаза. Однако поведение ревнивой жены из-за пропущенного кофе будет выглядеть глупо. Может, мне сыграть холодную Дейзи или обычную? Даже не представляю, как это сделать.
Я пытаюсь произнести «привет», но все слова застревают в горле. Вместо того чтобы показать себя уверенной и беззаботной женщиной, я таращусь на него, будто меня окатило холодной волной, и выгляжу, как идиотский мим.
Успокойся, Дейзи.
Его нахмуренный взгляд сосредотачивается на мне, и я вижу, как его глаза изучают обстановку. Они задерживаются на логотипе АЗС на моей футболке, затем оглядывают пустой магазин и возвращаются ко мне.
— Что ты тут делаешь, Дейзи?
Мой рот открывается для приветствия… И тут же закрывается. Почему я здесь? Не такой вопрос я ожидала от него услышать. Я делаю слабый жест, указывая на свою футболку.
— Это небезопасно, — констатирует он. — Ты должна уйти.
— Я… — я сглатываю, слова застревают от его неодобрения. Я такая дура. Почему мне так важно, одобряет он мою работу или нет?
— Я работаю здесь. Следующая смена начнётся в два часа.
Ник кажется расстроенным. Его рот вытягивается в мрачную линию, он переминается с ноги на ногу, оглядывая пустую автостоянку.
— Эта работа не подходит для такой девушки, как ты, Дейзи. Ты должна уволиться.
Этот приказной тон сметает всю мою неловкость. Такая девушка, как я? Которая должна жить взаперти от всего небезопасного мира? Он говорит так же, как мой отец. Мой рот искажает хмурая гримаса:
— Вы будете что-нибудь покупать? Если нет, то вам лучше уйти.
После моих слов он мгновение выглядит удивлённым, даже поражённым, будто я должна была разразиться словесным потоком, вместо простого отказа. Но он не расстраивается, лишь криво усмехается своим жёстким ртом.
Эта усмешка снова заставляет меня растеряться, но я всё ещё злюсь. И всё ещё помню, почему. Он подставил меня. Ему даже не хватило совести, чтобы лично объяснить мне, почему он не сможет прийти. Нет, он позволил мне просидеть в кафе несколько часов и чувствовать себя полной дурой. Все в кафе понимали, что меня кинули со свиданием. И теперь он пытается улучшить ситуацию с помощью нескольких сообщений.
