Наверное, тогда Регина Михайловна называла и фамилию генерала, но, разумеется, Тамара ее не помнила. И теперь, смущенно пожав плечами, покачала головой:
— Вашего отца я видела всего раз, и то мельком…
— Да ну? — Юрий искренне удивился. — А я-то думал, что генерала Березина в Москве каждая собака знает… Не говоря о семье Кропотиных.
— Я не собака, — обиженным тоном сказала Тамара и, увидев, каким огорченным сделалось из-за допущенной им совсем не светской оплошности лицо Юрия, улыбнулась: — Не расстраивайтесь, я пошутила. И тоже нелучшим образом…
К концу вечера Тамара, не привыкшая себя обманывать, с изумлением поняла, что, кажется, с ней, признанной снежной королевой, случилось невероятное: она влюбилась… Влюбилась в человека, которого увидела впервые в жизни! Получалось, что пресловутая любовь с первого взгляда, в которую она решительно не верила, действительно существует! И жертвой ее оказалась не какая-нибудь шестнадцатилетняя легкомысленная дурочка, а она— Тамара Владимировна Кропотина, экономист с дипломом университета, намеревающаяся продолжить свое образование за границей… Вот это был сюрприз так сюрприз!
Воистину самый страшный враг каждого человека — он сам.
Заместитель генпрокурора Константин Дмитриевич Меркулов был зол. Старший помощник генпрокурора Александр Борисович Турецкий понял это, едва взглянул на спину шефа (а вообще-то давнего своего наставника и друга Кости), войдя в знакомый кабинет. Из этого можно было с легкостью сделать единственно возможный вывод: пока Сан Борисыч прорывался сквозь многочисленные пробки к месту своей службы, Славка Грязнов не утерпел-таки и звякнул Меркулову…
— Здравия желаю! — нарочито веселым голосом провозгласил Турецкий и, не дожидаясь особого приглашения, двинул к одному из кресел, в котором и расположился со всеми возможными удобствами. При полном молчании шефа, продолжавшего стоять возле окна спиной к входной двери.
В кабинете повисла пауза, нарушил которую Александр Борисович:
— Что, решил выяснить, кто кого перемолчит?.. Костя, мы же взрослые люди!
— Неужели? — Меркулов моментально развернулся на сто восемьдесят градусов и уставился на Турецкого с искренним возмущением. По тебе этого, так же как и по твоему Грязнову, ни за что не скажешь! Когда-нибудь вы оба доиграетесь, помяни мое слово, со своими… затеями!
— Какими еще затеями? — Турецкий с самым невинным видом удивленно поднял брови. — Тоже мне затея — впервые за хренову тучу лет взять отпуск не в слякотном ноябре, а, как положено белым людям, при ясном, теплом солнышке… Неужто откажешь? Да на мне сейчас и дел-то особых нет, сам знаешь — надвигается мертвый сезон, вся клиентура в сторону Канар да Мальдив двинула… А если ж и есть — раскидаешь по нашим ребяткам — справятся ничуть не хуже меня.
