После этой новогодней ночи жизнь потекла своим чередом, я старался не думать о Тамаре, ведь она девчонка друга – этим всё сказано. А дружба, повторюсь, это святое. Я не мог и другу признаться, что борюсь со своими чувствами, даже, стараясь отвлечься от них, продолжаю вялотекуще встречаться с её подружкой. Возможно, боясь узнать подробности взаимоотношений друга и Тамары, я вообще старался не спрашивать его о ней.
Однажды я ждал Толика около института, в котором он учился. И вдруг – как будто вспышка молнии осветила всё вокруг. У меня закружилась голова, и на какие-то доли секунды свет померк, то есть, мне кажется, я потерял сознание – не меньше. И всё это оттого, что я увидел её – Тамару, которая с совершенно беспечным видом направлялась ко мне.
Тут меня, наконец, осенило: втюрился я не на шутку. Я как только мог старался нацепить на лицо маску добродушного безразличия.
– Привет, – сказала она, – ты куда пропал?
– Да не пропадал я…
Заглянул ей в глаза – дна точно нет. Надо бежать, бежать… И Толик ещё куда-то запропастился.
– Что с тобой? Что ты так покраснел? – спросила Тамара.
– Со мной? Ничего.
«Боже мой, что мне делать?» – озадаченно подумал я.
– Э-э-э… Толика жду, – нашёлся наконец я.
– А-а-а, так он давно ушёл. Пойдём, проводишь меня, – передразнивая, сказала она.
– Я-я-я не могу, – снова прозаикался я.
– Не хочешь – не надо. Уговаривать не буду.
И я поплёлся рядом с ней как верная собачонка.
Руки держал по швам, шли молча. Это я так верность другу сохранял.
Проводив Тамару, побежал к другу, узнать, куда он от меня смылся из института. Толик оказался дома – и не один, а с какой-то незнакомой мне девчонкой.
Оказалось, он с той памятной новогодней ночи с Тамарой не встречался, объяснив это её странной резкой переменой к нему: «Идти никуда, видите ли, она не хочет, обнимаю – шарахается как от чумного. Ну и скатертью дорога.
Таких, как она – в базарный день пятачок пучок. Ещё побегает».
Я ничего не понимал. Как он мог упустить такую жар-птицу! Совсем что ли ослеп?!
И в следующий раз, когда я уже без мыслей о предательстве друга, конечно, не случайно, оказался у института, изобразил удивление от «внезапной» встречи с Тамарой, окунулся в бездонные глаза-озёра, то без зазрения совести утонул в них…
Теперь-то я знаю, что этот необыкновенный чувственный водоворот закрутил и её, и меня в то самое мгновение, как только мы увидели друг друга. Тамара мне призналась точно в таких же необъяснимых ощущениях, какие пронизали меня в ту новогоднюю ночь: объятия Толика для неё были моими объятиями, его поцелуи – моими поцелуями. И после этой ночи она не могла быть с ним, а думала только обо мне. Что это за чувство, вспыхнувшее между нами? Иначе как любовь не назовёшь.
