Впрочем, нет, об этом лучше не думать. Притяжение Провала пугало, и все же мне надо было вглядываться в его жуткие глубины, чтобы получить хоть какую-то зацепку в поисках. Когда меня начинало слишком сильно затягивать в бездну, включался инстинкт самосохранения, и я ставил ментальный блок. Щупальца черной пустоты, уже касавшиеся моего сознания, наткнувшись на этот блок, отдергивались, и опасность отступала. Мне становилось полегче, но процесс-то не двигался! Я и Провал «танцевали», как два осторожных боксера, особо не сближаясь и прощупывая защиту друг друга несильными пробными ударами. Но в подобных танцах бой не выиграешь. Надо раскрываться: ведь победа нужна мне кровь из носу. И при этом меня неслабо так поколачивало от страха: раскрыться перед бездной? А что, если… Стоп! Никаких «если»! Тут или пан, или пропал.
И я убрал ментальный блок. Щупальца тьмы сразу вернулись. Их касания пронзали меня ледяным ужасом, но я ему не поддавался. Как бы ни хотелось мне снова наглухо закрыться, я продолжал погружение. Наверное, в этом было что-то общее с погружением в Марианскую впадину, только, держу пари, куда страшнее. И чем дальше, тем сложнее было держаться. Но я не просто погружался, а параллельно обострил свое особое восприятие до предела, чтобы не пропустить даже самой тоненькой ниточки, которая связывает Провал с породившей его Кочевницей. В противном случае это засовывание головы в пасть льва не имело ни малейшего смысла. А хуже всего то, что сейчас все мои действия были чистой импровизацией, поскольку я понятия не имел, что именно ищу и что буду делать, когда найду. Кто-то скажет, что начинать игру при таком раскладе – все равно что играть в русскую рулетку при пяти патронах в барабане, то есть чистое безумие, и будет совершенно прав. Но я твердо намеревался довести свою отчаянную авантюру до логического завершения.
Вы когда-нибудь чувствовали непосредственно тот момент, когда проваливаетесь в сон? У меня он ассоциируется с ощущением темного водоворота, в который меня необратимо затягивает, в животе что-то сжимается, и захватывает дух. Но здесь, рядом с Провалом, к этим чувствам добавлялось настоящее цунами жути, потому что понятно, чего лишишься, оказавшись там, в этом царстве мрака. Я скользил вниз, в сердце тьмы, пристально вглядываясь в нее, прислушиваясь ко всем своим ощущениям и держа наготове ментальный блок.
По мере того как воронка мрака передо мной увеличивалась в размерах, холод вокруг усиливался, а касания черных щупалец становились все более частыми и настойчивыми. Теперь ребром встал вопрос: успею ли я найти то, что ищу, и поставить спасительный блок до того, как тьма окончательно возьмет надо мной верх. Насчет своей способности отбиться от нее в глубине аномалии я иллюзий не питал. Выходит, времени у меня осталось шиш да маленько. А я по-прежнему не видел ничего, кроме разрастающейся черноты. Как же может выглядеть эта чертова связь между Провалом и «материнской» аномалией?! А может, она и вовсе разорвана после того, как Кочевница покинула это место?!
