А что же я? Со мной-то вопрос решен? Агнешка прошла кастинг на неизвестную роль в неизвестной пьесе Зоны, а я, получается, рылом не вышел? Тогда не исключено, что от меня, как от лишнего персонажа, вполне могут избавиться. Да что там «не исключено» – почти наверняка! А раз так, больше не будет никаких игр, поблажек, испытаний и заморочек. Меня просто и незатейливо убьют. От этой мысли я едва тут же не кидаюсь прочь из тела Алексея к находящейся черт знает где моей собственной бренной оболочке, которая, вполне возможно, именно сейчас привлекла к себе чье-то голодное внимание. Но все же заставляю себя остаться. Обычно момент, когда пора валить, отмечен какой-то жирной и яркой точкой. Пока что таковой нет. Нет даже многоточия, а значит, надо смотреть дальше то, что мне показывают, и постараться выудить из этого сюжета максимум полезной информации, которая у меня в основательном дефиците.
Идем мы быстро, но я ощущаю, что все равно вот-вот замерзну. Если задавать Агнешке вопрос, то именно сейчас, а то есть опасение, что потом не будет уже ни времени, ни возможности.
– Агнешка, она с-сделала ссвой в-выбор?
Вопрос срывается с губ сам собой. Очевидно, он просто засел у меня в голове и рулит всеми мыслями, кроме тех, что касаются терзающего меня холода. Агнешка оборачивается резко, словно я ее иголкой ткнул.
– Ты о чем?
– Мне к-кажется, т-ты з-знаешь, – сквозь клацанье зубов удается вымолвить мне.
Она хочет что-то ответить, но внезапно бледнеет, глядя куда-то мне за спину. Оглядываюсь и я. Фантомы. На сей раз настоящие. Выглядят как классические привидения, то есть как их на картинках рисуют – человекоподобные силуэты в белых балахонистых одеждах. И близко уже – иначе в такой густой молочной кисее я их ни за что не увидел бы. Агнешка бросает мою руку и скрывается в тумане. Понятно, конечно, что она преследует большую цель и находится от нее совсем близко. Погибать сейчас ну никак нельзя. И все же такой прагматизм с ее стороны меня коробит. Та Агнешка, которую я знал, пыталась бы до последнего спасти своего товарища по экспедиции. Но сейчас я даже рад, что она так поступила. Ее черный телохранитель куда-то пропал, значит, остается спасаться самой. Мне, кстати, тоже. Несусь, как наскипидаренный. Не убегу, так хоть согреюсь напоследок…
Конечно, легко острить, когда смерть грозит не тебе. Я всего лишь вернусь в свое тело, а вот Алексей… Эта мысль вызывает угрызения совести и подстегивает меня. Бегу со всех ног и из последних сил. Не чувствую уже ни лица, ни пальцев на руках – если не обморожены, то находятся в шаге от этого. Ледяной воздух, который я невольно хватаю широко открытым ртом, словно ножом режет горло, да и легким достается… Не оглядываюсь, боюсь, что страх парализует. Догоняет погоня или отстает, не знаю. Холод и чужое тело несколько притупляют мое чутье. Отчаянный бег и мечущиеся мысли – тоже. В общем, преследователей я не чувствую, но это вовсе не означает, что они отстали.
