Нет, это никуда не годится! Так я кони двину раньше, чем проклятая дверь откроется. И почему такое сопротивление? Может быть, дело в том, что я чужой? А если… И тут в мою бедную голову, которая, несмотря на боль, продолжала работать в режиме мозгового штурма, вдруг постучалась свежая мысль. Чужой… а если нет? Смогу ли я «закосить» под своего? В принципе смогу – ведь мне удалось пропустить через себя все содержимое сознания созданного Зоной фантома… Но только не так и не в таком состоянии. Я резко прекратил всякие усилия по материализации двери, и ее силуэт погас. К счастью, головная боль тоже начала понемногу отступать, а через некоторое время и кровотечение остановилось.
Кое-как восстановив дыхание и уняв бешеное сердцебиение, я вновь сконцентрировался. Задача, что стояла передо мной, была принципиально новой, и сложнее ее мне пока решать не приходилось. Требовалось не только вывести на первый план всю «скачанную» с фантома информацию, касающуюся его собственных последних воспоминаний, но и сымитировать образ мыслей и купированные, ущербные эмоциональные реакции репликанта. Как жаль, что я не актер и даже в самодеятельности никогда не участвовал! Так у меня был бы хоть какой-нибудь опыт перевоплощений. Но увы и ах – снова придется работать с листа. Я ощущал себя человеком, плававшим до сих пор только в бассейне и по-собачьи, которому для спасения обязательно требуется переплыть бурную реку. Хорошо хоть интуиция у меня работала, и с каждым новым испытанием мне все чаще удавалось инстинктивно находить правильные пути решения проблем, перед которыми, быть может, спасовали бы и опытные экстрасенсы.
Я начал корректировать реальность при помощи своего восприятия, только менял теперь уже себя, буквально лепил новую личность из того, что прошло через меня в процессе умирания лже-Точилина. Получалось, конечно, не ахти, но и не из рук вон плохо. Разумеется, создаваемая мною ментальная маска не выдержит серьезного испытания, однако, надеюсь, такого качества будет достаточно для того, чтобы идентификатор «свой-чужой» пространственной аномалии сработал нужным для меня образом. Если, конечно, он вообще существует, а не является плодом моей чересчур буйной фантазии. Процесс ломки себя давался мне очень нелегко. Надо знать мой характер, чтобы в полной мере оценить всю сложность задачи. Раньше меня было трудно заставить даже говорить то, что от меня хотят слышать, а не излагать безапелляционно свою точку зрения. А уж о том, чтобы думать иначе, чем я привык, даже заикаться не стоило. Но все течет, все изменяется. Правильная мотивация решает многое.
