Сарина проснулась от того, что ее кто-то звал. Я сейчас одна в комнате, и мне кажется, кто-то стоит за моей спиной. Ой, мама! Жутко. Вчера монах перевел ее в другую комнату, где вместо двери была решетка с крупными, как в клетке у льва, вертикальными прутьями. «Если кто-то будет звать тебя — не подходи, — сказал монах, — даже если это буду я». «Почему — Вы?» — хотела спросить Сарина, но передумала. Монах закрыл за ней «дверь», то есть — решетку, и приказал задвинуть засов, который Сарина не сразу, но поднатужившись, опустила на такую же массивную задвижку — система запоров была такова, что сначала открывался засов, потом — задвижка, и только после этого приходилось вручную отодвигать металлическое бревно типа шлагбаума — это делалось для того, чтобы, если противники монахов применяли гипноз и старались выманить монаха из кельи, ему приходилось сначала хорошо потрудиться, чтобы выпустить себя — с Сарины пот катил градом, когда она отодвинула последний засов — какой уж тут гипноз! Как рукой сняло! Но голос, страстно зовущий, она запомнила навсегда. Соскочив с постели и отбросив тонкий ковер в сторону, которым девушка укрывалась — как была, в легком халате, подбежала к двери и распахнула ее (перед решетчатой дверью была еще обыкновенная, деревянная, и Сарина легко открыла ее).
Прямо перед ней, сквозь прутья, виднелось милое лицо старого монаха. Но в ту же секунду Сарина отпрянула — если страсть была истинной, то лицо — маской, а потом уже появился настоящий монах, кстати, моложе первого — живой человек всегда моложе мертвого — это аксиома, надеюсь, с этим-то вы не будете спорить! А потом завертелась эта карусель с деревяшками, подъемом по лестнице и расколотым мечом.
И Сарина осталась одна. Только что было два монаха — и вдруг ни одного! Но она не стала печалиться, а занялась делом. Как раз успела к тому времени, как монах разделался с Аманом и — через него — с Падишахом — открутить все винты и противные тугие гайки. Но дверь-решетка не открывалась. Сарина дергалась из последних сил. А решетка — ни с места, а сама девушка — как травинка на ветру. Особенно довел ее винт сразу после первого — если первый открутился легко — (Сарине хотелось знать, что с монахом — с ее монахом (то, что он победит, она не сомневалась), — то второй застрял.
Она окончательно измоталась, когда неслышно появился второй монах — если привидение в маске считать первым — и, легко присев, открутил какую-то проволочку у основания решетки — там, где прутья смыкались с полом. И так же легко выпрямился.
