Двое послушников попытались зайти ко мне со спины, но один удар рукой на двоих уговорил их отдохнуть. Еще пятерых я просто раскидал по залу, поднимая над головой и бросая в стены. Я получал от этого невероятное удовольствие, а та легкость, с которой я поднимал их над головой, просто изумляла.
Неожиданно глаза фигуры, которая, вроде бы, недавно была каменной, засветились, и она закачалась. Прошла пара секунд и она шагнула в мою сторону.
Бог мой! Да что же это такое-то? Новый вид роботов что ли? Да нет, не похож. Вон как крыльями каменными размахался, да и проводков не видать.
— Смертный! Ты ничтожество. Никто не смеет противиться мне! Не хочешь присоединиться, так умри! — сколько пафоса. Видно он не те книги в детстве читал.
Ой мама, а когти-то какие. Каждый с мою руку.
Раздался визг — это та дамочка наконец поняла, что делать ей тут совершенно нечего. Вот «послушники» оказались намного умнее, те, кто еще мог ходить, уже давно смылись. Остались только я и ОН.
Причем ОН явно не чай пить пришел. Не успел я развернуться, чтобы бежать, как ОН схватил меня своей лапой и начал сжимать. Самое удивительное, что у него ничего не получалось. Похоже, что ОН был удивлен не меньше меня. А уж когда я разжал его когти и спрыгнул вниз он и вовсе опешил.
— Как ты смеешь мне сопротивляться?! — удивленно спросил-пророкотал он, а потом подумав добавил, — Букашка.
— А нааам все равно, — неожиданно вырвалось у меня.
Почему бы и не спеть перед смертью?
— А нааам все равно.
ОН взбесился еще больше. Бедный, даже смотреть на него жалко стало.
— А, может, разойдемся по-доброму? — расхрабрился я, — Ты не в моей весовой категории.
ОН прыгнул на меня, и я еле успел отскочить. Вот те раз. Да он же каменный, а я и забыл.
Врезавшись в противоположную стенку, ОН обломал себе часть крыла и взвыл от боли.
— Что? Щиплет? — обеспокоено спросил я.
ОН взвыл еще громче и опять бросился на меня. Я элегантным сальто перепрыгнул через него.
Эхх. Жалко некому оценить, даже я со страху не оценил.
А у моего друга уже отломался еще один кусок крыла, да и коготков поубавилось.
Пожалуй, теперь я буду называть его не ОН, а он.
Последующий час я провел в прыжках, кувырках, откатах, отбегах и отскоках. Вскоре все было кончено. Я лично раскрошил, последний кусочек сей гаргулии — летучей мыши.
— Вот и все, — устало сказал я раскуроченному залу и опустился на колени. И куда подевалась вся таинственность и завораживающая красота зала? Остались одни осколки да обезображенные настенные фрески.
