— Хорошо!.. А если эта внутренняя установка прозвучит по-другому. Скажем так: «я думаю заменить слово «хочу» на слово «думаю». Тогда как?
— Но это же будет только самообман, и не более того!
— Почему же? — возразил я.
— Потому, что если вы волевым решением, а не внутренней естественной потребностью заменяете слово «хочу» на слово «думаю», то это будет актом воли вашей, а значит, вы все равно обязательно подразумеваете слово «хочу». Это как мальчик, который желает, чтобы у него отросли груди!..
— Да, — сказал я, — такому мальчику прежде всего надо стать девочкой, и груди отрастут сами собой!
— Ну, вот вы и поняли меня, — обрадовался Корщиков.
— Значит, все-таки — испытания?! — спросил я.
— Ничего не поделаешь! — ответил он.
— А вы знаете, я теперь догадываюсь, откуда у Ани такая острота восприятия слова! — сказал я. — Разговаривая с вами — это понять немудрено!
Но Корщиков не ответил на эти слова похвалы… На диване зашевелился спящий до сего времени мальчик. Саша подошел к нему, присел на краешек дивана и погладил сынишку по его крупной голове. Мальчик открыл глаза и тут же уселся молча на диване. Его отец ловко, одной рукой натянул ему трусы. Потом он положил возле сына стопку книг и снова вернулся к окну. Усаживаясь на все тот же этажерчатый стул, Корщиков спросил у меня:
— Не правда ли, очень крупная голова?
— Да, я об этом подумал, еще как только вошел сюда, в комнату, и меня это удивило… В самом деле, отчего такая крупная голова?.. Наверное, ваш сын вырастет очень умным человеком?
— Может быть, — сказал Корщиков и слегка усмехнулся, как-то очень доверчиво.
Мальчик старательно перелистывал книги, ощупывал и рассматривал их страницы. Он совершенно не обращал на нас никакого внимания.
— Да, — словно опомнился Корщиков, — только вы, — обратился он ко мне, — не думайте о своей исключительности относительно испытаний!.. Все человечество, каждый человек, животное, птица, дерево, травинка, звезда, пылинка, — несут тяжкое бремя своих испытаний, необходимых только им в их посвящении. Все, абсолютно все и все посвящаются в истину, медленно или быстро — не имеет значения, но посвящаются!
— Тогда, — удивился я, — к чему меня было предупреждать об испытаниях, если испытания — присущи всему и всем на свете?
— Маг, — сказал Корщиков, — тем и отличается от профана, что он, Маг, нарабатывает опыт путем осознанным, направленным, а профан, в том числе и ученый профан, нарабатывает опыт бессознательно, методом проб и ошибок, в лучшем случае интуитивно! Такое посвящение — тоже посвящение, но довольно медлительное, хотя и естественное. Оно, порою, растягивается на баснословное количество воплощений, смертей и жизней!.. Вы хотите остаться профаном? — спросил Корщиков.
