Бугор, он же Михаил Потехин, выбравший на суде принудительное лечение от алкоголизма вместо зоны, был на отделении бригадиром. Руководил он склеиванием коробочек для духов. От него зависело, запишет он работничку норму или нет. Запишет, больной получит полную дневную порцию сигарет — целых десять штук. А на нет и суда нет!
Бугор открыл туалет, но пока он не вернул ключ Муму, никто не двинулся с места. Первым в курилку вошел Бугор, все остальные за ним. Быстренько заняли места получше, что значило сантиметров на тридцать подальше от унитазов. Питание здесь было соответствующим, поэтому курить сразу после обеда рядом с толчком, который спешил занять очередной дурик, обожравшийся полугнилой картошкой, перемешанной с разваренными костями ставриды, по тем временам самой дешевой и презираемой на воле рыбы, было большим испытанием.
Место Бугра никто занять не посмел. Оно было у батареи в дальнем углу.
— Ты давно здесь? — спросил Алексей у Любомудрова. — Тебя как звать, кстати?
— Зовут меня Игорь. А сижу тут восьмой месяц с небольшим перерывом.
— Восьмой! Ну ни хрена себе! А чего так? С чем тебя упрятали?
— Диагноз хороший. На всю жизнь! Параноидальная шизофрения…
В дверь туалета сунулась нянечка, крикнула:
— Любомудров, к врачу!
Журналист выругался: «Покурить не дадут, сволочи!» — отдал недокуренную сигарету дурику, который давно уже стоял в ожидании охнарика, и пошел в кабинет.
Вызывал его не лечащий врач, а психолог. Любомудров подозревал, что Валерий Михайлович Чернышев пишет диссертацию, поэтому и поступил работать в психбольницу.
Чернышев встретил его с показным радушием, усадил в кресло, хотя врачи, как правило, не позволяли больным сидеть в кресле. Это была привилегия самих врачей и гостей отделения.
— Как себя чувствуете? — спросил психолог. — Может, есть какие-нибудь жалобы?
— Абсолютно никаких, — ответил журналист.
— Не очень скучаете? Я имею в виду есть среди больных кто-нибудь, с кем вы общаетесь?
— В основном с алкоголиками и наркоманами.
— Среди них есть достойные люди?
— Есть очень интересные.
— Как вы себя чувствуете в общении? Свободно? Скованно?
— Я журналист. Поэтому в общении почти всегда чувствую себя свободно.
— Вы сами знакомитесь или к вам подходят знакомиться?
— Как когда. Больничная обстановка подсказывает.
— Скажите, пожалуйста, Игорь Дмитриевич, а вы сами относите себя к ведущим или ведомым? Я имею в виду вы считаете себя лидером?
Любомудров замялся. По опыту он знал, что с врачами нужно откровенничать как можно меньше. Поэтому ответил уклончиво:
