Естественно, я никогда не страдала отсутствием любопытства и уже с детства совала свой нос во всё, что делали дедуля с бабулей. Как итог, уже сейчас я вполне могу лечить, как лекарка и как травница. Естественно, до их мастерства мне далеко, но всё-таки.
Точно, я отвлеклась. В общем, грудь свою, чтобы она не мешала просто туго затягиваю широкой тряпкой. Тоже, конечно, не верх удобства, но, по крайней мере, она не скачет всякий раз, когда я соберусь пробежаться.
— Уф, — закончив заматываться, я вытерла капельки пота со лба и вздохнула. Это наказание, не иначе. Нет, быть девушкой не так плохо, но иногда я впадаю в нешуточное уныние. Всё же мир этот очень отличается от моего прежнего.
Здесь нечто похожее на средневековье. По крайней мере, в нашей деревне и в ближайшем городе ситуация очень похожа. Женщина тут что-то вроде служанки. Нет, прямо так никто не говорит об этом, но чуть что, то женщине лучше помалкивать в тряпочку. В управление нас не берут, причём никуда. Единственная высокая женская должность в ближайшем городе это держательница борделя. Бордель, я вам скажу отстойный, всего несколько девочек да и сам дом… В общем, будь я по-прежнему парнем вряд ли осмелилась снять местных куртизанок.
— Лера, несносная девчонка, ты чего там копаешься?
— Иду, бабуль!
Быстро натянув на ноги походные ботиночки, сшитые мной самолично весной, закинула на плечо небольшую сумку. Что ж, вещи здесь точно не от-кутюр, многое приходится делать самим, но деваться некуда.
Выскочив на кухню, поцеловала бабулю в щеку.
— Я побежала.
— Давай уж, егоза, беги. Не забудь взять у деда пестравочника. У Томина снова живот болит, точно с кишоками что-то.
— Ага, не забуду.
Подхватив со стола краюху только недавно испечённого хлеба, за что тут же получила от бабули по заднице тряпкой, вылетела пулей из дома.
— Лерка!
Обернувшись на голос, увидела, что из деревни в мою сторону бегут соседские детишки. Вот мелочь, не вовремя.
— Некогда! — крикнула, махая им рукой. — К деду в лес иду. Если ещё задержусь, мне уши надерут.
— У-у-у, — послышался стройный хор детских голосов, но зато они остановились. — Вернёшься, давай на речку!
Естественно, никто уши драть бы мне не стал, но кто будет это проверять.
— Ага, пока!
Тут же припустила по тропинки, не дай бог, ещё поплетутся следом за мной, мороки будет ужас. Я, вообще, не понимаю, почему любая мелочь вечно цепляется ко мне, будь то пацанёнок или девчонка. Однажды спросила об этом бабулю, так она просто ответила, что чистые души стремятся друг к другу, а у детей они практически кристальные.
