— Какого черта ты хочешь сказать, Джерон?
Кажется, для него тоже достаточно этого странного разговора.
— Больше никаких разговоров, Билли дорогая.
Слова Билли и дорогая в одном предложении слетают с его губ. Мне странно это слышать, очевидно, он оговорился.
— Больше никаких разговоров, Билли Блэк, — поправляет он сам себя.
Он приносит меня в абсолютно белую спальню, в ней виден кусочек неба, а с кровати можно увидеть даже облака. Я мгновенно понимаю, что это не его спальня. Он бросает меня на белую кровать. Шелковые одеяла чувствуются прохладными на моей коже. Я быстро приподнимаюсь на локтях, он смотрит на меня сверху-вниз полуприкрытыми глазами.
— Это ведь не твоя спальня, правда ведь?
— Нет.
— Это место, куда ты приводишь девочек... так?
— Нет.
— Тогда почему ты привел меня сюда?
— Знаешь, ты задаешь слишком много вопросов, мисс Блэк?
— Почему каждая чертова вещь, о которой я не спрошу должна быть такой секретной? Почему ты не можешь просто сказать мне?
— Я не должен тебе, и ты не должна мне. Зачем притворяться?
Я сажусь и скрещиваю руки на животе.
— Давай проясним — я не собираюсь за тебя замуж или что-нибудь в этом духе. Я вполне счастлива думать о тебе, как самом огромном члене, который я счастлива встретить за всю свою жизнь. Так что перестань быть таким чертовски скрытным. Это раздражает.
Словно я взмахнула волшебной палочкой, и вдруг стал появляться другой Джерон. Просто невероятно. Я смотрю на него с восхищением. Надо же, каков он? Многоликий. Он медленно оглядывает меня сверху-вниз, и мои соски начинают покалывать.
— Как мне нравится на тебя смотреть, когда ты сердишься, детка, — говорит он очень тихо.
Наклоняется и целует меня, но его поцелуй совершенно другой — не сексуальный, долгий, очень затяжной и почти отчаянной. Он напоминает мне, моего дедушку, когда он схватил меня за руку, когда понял, что умирает, словно клешнями. Даже когда он умер, его рука уже мертвая все еще сжимала мою. Я была так потрясена, что боялась пошелохнуться. Пришла мама и разжала его тонкую руку.
— Куда он ушел? — спросила я.
— На небеса, — ответила мать.
— Это ужасное место? — опять поинтересовалась я.
— Конечно, нет. Это замечательное место. Ну туда можно попасть, только лишь совершая праведные дела.
— Так почему он не хотел тогда умирать?
Моя мать не имела ответа на мой вопрос, почему мы боимся умирать, если небо нас так ждет и там так хорошо?
Джерон смотрит на меня с каким-то безумным выражением, и мои губы сами собой трепетно произносят его имя:
