Однако минуты три я все еще приходил в себя. Что-то очень неудобно упиралось в спину. Пощупал рукой. Да это же ружье! Я о нем даже забыл.
Я снял ружье, положил на сено, а сам уселся поудобнее. Томку придвинул к себе, а поводок намотал на жердь. Так надежнее, чтоб собака не свалилась вниз. И посмотрел на быка. Он стоял метрах в пяти от стога, поводя боками. Бык был темно-шоколадного цвета, лишь на лбу, пониже рогов, белое пятно. Теперь я хорошо видел, что у него мощная шея и взгляд исподлобья, а небольшие глаза налиты кровью. Бык сердито замычал, казалось, это был отдаленный гром. Сейчас он стоял озадаченный, очевидно, соображая, что делать дальше, но дикая ярость накапливалась в нем все больше и больше. Это было видно по вздыбившейся на загривке шерсти и по тому, как он лихорадочно втягивал ноздрями воздух, изредка поднимая голову.
«Так это он чует Томку!» — догадался я. И тут бык — настоящий живой таран — ринулся вперед и врезался рогами в стог где-то подо мной. Стог содрогнулся, меня с Томкой немного качнуло, а бык вылетел в сторону, вырвав целую кучу сена.
Издали донесся женский голос. Я повернул голову. Две пастушки — та, что была в белом платке, и еще другая, видно, помоложе, в брюках, — стояли на луговине, боясь приблизиться к стогу.
— Стреляй ты в этого дьявола! — крикнула та, что в платке. — Смучились с треклятым! Стреляй!
— Убьешь, и ничего тебе не будет! — крикнула молодая, в брюках, и мне показалось, что в ее голосе звучит насмешка. Подзадоривает, решил я. Вот фокусница.
Стог снова сотрясся, это бык опять врезался в него.
— Как это «стреляй!» — закричал я. — Бык-то ведь колхозный, а не ваш! Отвечать придется!
— Мы и ответим! — враз ответили пастушки.
— Знаю я эти шутки! — закричал я и тут же почувствовал, как стог закачался. Я невольно схватился рукой за жердь и чуть не упустил ружье, которое скользнуло вниз по сену… И тут началось нечто, похожее на землетрясение. Бык, угодивший в самую середину стога, «пробуравил» его глубоко и сам попался в ловушку. Теперь же он свирепо ревел и ворочался подо мной, явно стараясь как-то из стога выбраться.
Наконец это ему удалось, стог покачнулся, жердь дернулась, и я стал оседать вместе с сеном, которое уползало в сторону.
Я судорожно уцепился за жердь, толкая собаку коленом и стараясь не только удержаться на месте, но и продвинуться вперед. Когда мне это удалось, мы все же оказались на вершине стога, а внизу под нами, как говорят, разверзлась пропасть. Одного бока стога как не бывало, а из обрушившегося сена уже вылезала темная фигура быка.