— Стой! — громко провозгласил вожак.
Обезьяньи воины тут же замерли, приняли боевую стойку. Лучники, расположившиеся на нижних ветвях, натянули луки.
Вожак, ловко цепляясь за ветки и помогая себе длинным хвостом, спустился на землю, приблизился к Эхомбе. Пастух чуть присел, чтобы хотя бы немного сравняться с предводителем обезьян в росте, затем вежливо склонил голову. Его глаза оказались на одном уровне с выпуклыми, настороженно смотревшими глазами предводителя обезьян. Тот некоторое время разглядывал человека, потом неожиданно протянул мягкую сухонькую ручку с розовыми крошечными пальчиками. Так, впрочем, решил про себя Этиоль, и должно было поступить воспитанное животное.
Он осторожно пожал пальчики. В этот момент царь обезьян представился:
— Я — Гомо.
— Этиоль Эхомба из рода наумкибов.
— Что-то я не слыхал о таком племени.
Между тем обезьяньи воины на ветках понемногу стали расслабляться и рассредоточились по купам соседних деревьев. Кое-кто вдруг запрыгал, кто-то повис на хвосте и принялся раскачиваться. Другие, сложив оружие, увлеченно занялись вычесыванием шкур, что-то с упоением ловили между шерстинок, угощали найденным соседей. Скоро в роще поднялся несусветный шум.
Вожак вдруг резко вскрикнул, и стало тихо.
Этиоль принялся объяснять:
— Мы — жители юга, оттуда иду. Была у меня нечаянная встреча с воином, умершим у моих ног. Теперь вот отправился исполнить его последнюю волю.
Гомо яростно почесался.
— А-а! Тебя, оказывается, выбрала дорога!.. Пастух кивнул, затем поинтересовался:
— Что привело моих дальних родичей в эту рощу? Решили насладиться плодами чудесного дерева? — Он указал на багряные фрукты.
Вождь обезьян отрицательно покачал головой.
— Нет, у нас другая печаль, — грустно ответил он. — Нам нужна помощь.
Потом, бросив взгляд на длинное копье, которое человек держал в руке, спросил?
— Ты — воин?
— Пастух. Но, как и все мужчины, когда потребуется, беру в руки оружие. Того и гляди нападут разбойники в надежде на легкую добычу. В нашей деревне им ее не видать.
— Я так понимаю, ты говоришь о бандитах человечьего рода? — спросил Гомо и помрачнел. — Людям деревьев такая беда не угрожает. У нас нет ничего, что могло бы прельстить человечью душу.
— Верно, — согласился Этиоль. — Даже самому маленькому барашку трудно пастись в кроне деревьев.
Гомо неожиданно и звучно рассмеялся. Смех его напоминал скорее тявканье, чем звонкий человечий хохот.
— Тяв-тяв-тяв! — закатывался обезьяний царь и шлепал себя по животу. С деревьев тоже посыпался рассыпистый лай.
