Хотя я уже давно решила не пользоваться своей магией, дабы силой выведывать секреты других людей, – если только это не было абсолютной необходимостью – я не могла удержаться от взгляда на его руки и последовавшего за этим вопроса: смогу ли я снять перчатки, прикоснутся к нему и просканировать с помощью своей психометрии, прежде чем он заметит, что происходит. Но без быстроты амазонки у меня, вероятно, не было никакого шанса.
Тем не менее, соблазн попытаться был велик. Я хотела узнать, что Алексей – и что более важно – Протекторат – знал обо мне. Особенно сильно хотелось узнать, что они знали о моей магии – и поняли ли, что с её помощью я убила Престона.
Я задрожала, но виной тому был не холодный воздух. Перед моим мысленным взоров появилось лицо молодого парня. Когда-то оно было красивым, но сейчас оно было искажено от боли, а голубые глаза были холодными, мёртвыми и пустыми – из-за меня. Метис и бабушка Фрост всегда говорили, что моя магия постоянно развивается, и в какой-то момент я буду способна на большее, чем просто прикасаться к вещам и видеть воспоминания, но я никогда не думала, что с её помощью смогу убить кого-то. Но именно это я сделала с Престоном. Воспользовалась магией, убила его – и спасла себя.
Это было уже достаточно скверно, но ещё хуже то, что я могу сделать это снова – с каждым, в любое время. Я чувствовала магию, силу и знание глубоко внутри. Тёмное нашёптывание, говорящее в такт с биением сердца. Воспользуйся мной, воспользуйся мной, воспользуйся мной...
– Я из Санкт-Петербурга, Россия, – наконец произнес Алексей. Должно быть, он решил, что мои вопросы безобидны. – Между тем, я посещаю Лондонскую Мифакадемию, где мой отец проводит большую часть времени в Протекторате. Я богатырь, и да, мы не одногодки. Мне восемнадцать, и я студент третьего курса.
Я закатила глаза. Да, да. Я знала, что во всех академиях мира была один и тот же принцип: в шестнадцать – студент первого курса, в двадцать один – студент шестого. Второй курс, третий курс – разница не большая.
– Я здесь для того, чтобы охранять тебя, потому что мой отец – один из главных членов Протектората, и меня обучают тому, чтобы однажды я мог примкнуть к ним. Ну и потому что я... знаю некоторых твоих одноклассников.
Я приподняла бровь.
– Как это, ты знаешь моих одноклассников? И кто такой богатырь?
– Мы идём на тренировку, верно?
Я кивнула.
– Тогда увидишь.
Больше он ничего не сказал. Не рассказывал ничего о себе, не объяснял, кто он такой или почему был здесь. Ладно, хорошо, значит, хотел казаться мрачным, задумчивым и таинственным, а его клёвый русский акцент, безусловно, помогал ему в этом. Как бы там ни было.
