На следующий день Бэзил отправился в школу мисс Бичер, живо представив себе каждую деталь, с вновь пробудившейся острой ревностью, завидуя даже тому, что им на долю выпало пережить совместную беду в вагонном коридоре. Сияющая и горячая, еще более, чем всегда, тайно желанная, украшенная своими грехами, словно звездами, она спустилась к нему в простом белом форменном школьном платье, и его сердце перевернулось под ее ласковым взглядом.
– Как чудесно, что ты приехал, Бэзил! Я так взволнована – в первый же день ко мне приехал поклонник! Мне все завидуют!
Со всех сторон их окружали застекленные двери, висевшие на петлях, словно французские окна. Было жарко. В помещении, находившемся через три комнаты от них, находилась еще одна пара – девушка с братом, как объяснила Минни, – и время от времени они беззвучно двигались и жестикулировали, и в этих тесных теплицах они смотрелись как нечто инородное, словно ваза с искусственными цветами на столе. Бэзил нервно шагал взад-вперед:
– Минни, когда-нибудь я стану знаменитым, и все, что я совершу, я буду совершать ради тебя! Я понимаю, что я тебе уже надоел. Я не понимаю, как это произошло, – видимо, на твоем пути возник кто-то другой; это неважно. Нам некуда спешить. Я лишь хочу… Ну, чтобы ты запомнила меня другим… Думай обо мне так, как раньше, не считай меня просто еще одним ухажером, которого ты бросила! Возможно, нам с тобой лучше не видеться какое-то время – я имею в виду, на балу этой осенью. Подожди, и я обязательно совершу какой-нибудь подвиг или великое дело – ну, ты меня понимаешь. Тогда я принесу к твоим ногам трофеи и скажу, что все это я завоевал для тебя!
Это прозвучало очень по-юношески, весьма грустно и бессмысленно. В какой-то момент, находясь во власти происходящей трагедии, он чуть не расплакался, но все же смог взять себя в руки. На лбу у него выступил пот. Минни сидела напротив него на диване и не сколько раз повторила:
– Разве мы не можем остаться друзьями, Бэзил? Я всегда считала тебя своим самым лучшим другом!
Ближе к концу свидания она со снисходительным видом встала:
– Пойдем, я покажу тебе нашу молельню!
Они поднялись наверх, и он с грустью заглянул в маленькую темную комнатку – а в полуярде от него была она, издававшая сладкий аромат, самая что ни на есть настоящая. Он испытывал почти что радость, когда похороны его надежд подошли к концу и он смог выйти из здания школы на свежий осенний воздух.
Вернувшись в Нью-Хейвен, он обнаружил у себя на письменном столе два письма. Одно из них было из деканата – это было уведомление о том, что экзамен по тригонометрии он не сдал и поэтому не получит разрешения играть в университетской футбольной команде. Во втором была фотография Минни – та самая, которая ему понравилась, которую он заказал в Мобиле. Поначалу его озадачила надпись на карточке: «М. Л. от Э. Г. Л. Б. Поезда вредны для сердца»; затем он вдруг понял, что произошло, и, упав на постель, затрясся от истерического смеха.
