Глеб принялся переключать каналы дальше и наткнулся на комедийный сериал. Пяти минут было достаточно, чтобы понять, что уровень юмора ничем не отличался от того, чем потчуют телезрителя родные каналы. Надо сказать, что у Глеба уже давно зрела своя теория на этот счет.
Всякий знает, что первое, с чего начинает будущий литератор – будь то сценарист, драматург, прозаик или поэт, – это с прочтения «Поэтики» Аристотеля. В своем бессмертном трактате древнегреческий мыслитель оставил потомкам идеальные рецепты драматургии, с помощью которых автор овладевает вниманием аудитории и держит ее в напряжении до самой последней сцены или страницы.
Абсолютное большинство по-настоящему великих писателей неотступно следовали советам Аристотеля и стали кумирами миллионов. Однако в этой истории всемирного читательского успеха было одно большое «но» – «Поэтика» изначально состояла из двух самостоятельных частей, первая из которых была целиком и полностью посвящена исключительно драме. А вот со второй частью вышла неувязочка – она бесследно пропала. А посвящена исчезнувшая часть трактата была, ясное дело, не чему-нибудь, а комедии.
В итоге вот уже двадцать три века подряд человечество в отсутствие толковых подсказок со стороны гения, как в случае с драмой, мыкается в потемках, снова и снова изобретая велосипед. И судя по фрагменту только что просмотренного сериала, поиски верного рецепта далеки от завершения.
Упорство, как известно, бывает вознаграждено. Продолжив щелкать кнопками, Глеб в конце концов натолкнулся на лихо сделанное кино, рассказывавшее душещипательную историю времен гражданской войны. На сей раз авторы фильма с «Поэтикой» Аристотеля были знакомы явно не понаслышке.
Растроганный фильмом Глеб даже встал с дивана и долго смотрел на висящую на стене фотографию родителей Гонсалеса-старшего, пытаясь по выражению их лиц понять, какая судьба выпала на их долю.
Оторвавшись от портрета и еще раз пересмотрев коллекцию семейных фотографий, Глеб вспомнил чью-то мысль о том, что «перебрать старые фотографии – прекрасный способ прибраться в прошлом». И на первый взгляд могло показаться, что Рамон Гонсалес содержал свое прошлое в идеальном порядке. Разумеется, за исключением последних дней жизни.
Приблизив нос почти вплотную к стеклу, Глеб уставился на одну из фотографий Рамона. Что с тобой случилось? От кого ты сбежал в Москву? Кто расправился с тобой столь зверским образом? Для верности Глеб положил обе ладони на раму и закрыл глаза в надежде подсмотреть какой-нибудь образ, что пролил бы свет на события последних недель. Несмотря на все усилия, сосредоточиться не удалось, и застекленный Рамон так и не захотел делиться своими тайнами.
