или «собачьи дни», когда люди, высунув языки, старались по возможности избегать всякой работы и искали спасения от зноя в сени деревьев и прохладе терм. Столь любимое моими студентами слово «каникулы», как вы понимаете, произошло именно отсюда. А само название «Сириус», в свою очередь, происходит от греческого слова «сириос» – знойный. Кстати, на дворе нынче как раз и стоят эти самые «собачьи дни» – с конца июля по конец августа.
– Значит, мой муж тоже погиб в один из «собачьих дней»?
– Выходит, да, но это уж точно является чистым совпадением.
– Совпадением? Вспомните Гиппократа, – возразил Глеб. – Он уверял, что свет Сириуса влияет на людские судьбы.
– Да, примерно то же самое утверждал и Гален, – согласился профессор. Он снова задумчиво затеребил бородку и налил всем по рюмке водки. Они выпили за упокой души Рамона Гонсалеса, после чего Александра Петровна пригласила всех к столу – пришло время обеда.
За едой разговор продолжал вертеться вокруг Сириуса и того факта, что в большинстве европейских языков он до сих пор традиционно зовется «Собачьей звездой».
После изысканной трапезы последовала бесконечная череда дижестивов и университетских анекдотов. Во время прощания Буре, похлопав Глеба по плечу, шепнул ему на ухо:
– Vetus amor поп sentit rubiginem[3].
– О чем это вы там секретничали с Буре? – спросила Вероника сразу после того, как они вышли на улицу.
– Да так, ничего особенного. Профессор кое о чем мне напомнил, – солгал Глеб и постарался сменить тему. Однако все то время, что они, оживленно болтая, шли по Садовому, процитированная Буре древнеримская поговорка продолжала навязчиво вертеться в Глебовой голове.
* * *
Заварив себе чаю, Лучко пытался привести мысли в порядок.
Значит, пергамент в копилку спрятал сам Гонсалес? Зачем? Почему погибшему было так важно, чтобы кто-нибудь нашел фигурку собачки и спрятанный в ней рисунок? Может, заключение эксперта хоть что-нибудь прояснит? Жаль только, что у Расторгуева до сих пор руки до пергамента так и не дошли.
Капитан налил себе чаю, размешал сахар и сделал пару больших глотков.
Но почему Гонсалес зашифровал послание таким необычным способом? А если бы Глеб не догадался? Хотя Гонсалес, кажется, сделал все, чтобы сообщение дошло до адресата. Ведь он для верности оставил еще один ключ – фигурку быка. Но откуда Гонсалес мог знать, что тот, кто прочтет его предсмертную записку, окажется специалистом по древним языкам? Не для того ли он сделал свой последний звонок?
