Разговаривая об Аксенове-писателе, авторы пытаются выяснить, является ли он, подобно Иосифу Бродскому, «всемирной» величиной или, как Фолкнер для Америки, остается для нас писателем сугубо национальным, русским. И о том, какая из его книг главная: «Ожог» или «Остров Крым»? О каждом из этих романов высказано немало интересных, порою даже неожиданных наблюдений. Например, по поводу первого Александр Кабаков замечает: «“Ожог“ – это очень аксеновский роман. <…> В нем истоки многих его будущих и эхо многих прошлых текстов. Эта книга – водораздел. Заметь, там герой до половины текста пьет запоем – и с половины бросает пить. Но дело в том, что – нечего скрывать – Вася до половины написал „Ожог“, когда еще пил со страшной силой, а потом пить бросил, и пошла уже совсем другая книга, наступила другая его жизнь».
Его дополняет Евгений Попов: «Роман он начал писать после ввода войск СССР и других соцстран в Чехословакию. Шестьдесят восьмой год – конец всех иллюзий, помнишь? После шестьдесят восьмого года верить в коммунизм мог только дурак или подлец. <…> Василий перестал себя сдерживать, как он делал это раньше, беря в расчет цензуру, комсомол, политбюро, КГБ. Это его первый роман наотмашь! Что хочу, то и пишу, понимаешь? И у меня странное ощущение, что он задумывал „Ожог“ как свою последнюю книгу. Выскажусь от души, думал, а дальше – хрен с вами. Бог не выдаст, свинья не съест».
Не забыт авторами и конфликт Василия Аксенова с упоминавшимся уже Иосифом Бродским по поводу «Ожога». Бродский, приехавший в Штаты на 8 лет раньше Аксенова, стал авторитетным экспертом по русской литературе. И вот именно из-за его резко отрицательного отзыва крупнейшее американское издательство отказалось печатать «Ожог» в 1980 году, как раз в тот момент, когда Аксенов больше всего нуждался в поддержке. Эта история, как известно, получила художественное отражение в аксеновском романе «Скажи изюм», что также не оставлено без внимания.
В книге подводится некий итог писательского пути Василия Аксенова:
«Александр Кабаков: Аксенов – один из немногих в мире писателей, который вошел в одну и ту же реку славы, успеха и читательских потрясений и дважды, и трижды, и четырежды. Сначала с „Коллегами“ и „Звездным билетом“ – раз, потом с „Затоваренной бочкотарой“ – два, потом с „Ожогом“ и „Островом Крымом“ – три, с „Новым сладостным стилем“, другими американскими и снова комсомольскими (имеются в виду „Москва-ква-ква
